– Это я возьму себе!
– Ты не посмеешь! Это моё!
– Цыц! С тобой сейчас тоже разберусь! – рявкнул он на меня и убрал ручку во внутренний карман «афганки». – Значит, спишь с ним, и за это подарки получаешь?
Я промолчала, разгневанная его поведением и не желающая ничего объяснять.
«Спишь с ним, я спросил тебя?», – прикрикнул он.
Я попыталась уйти, побежав наверх по лестнице, но он схватил меня за талию и вернул на площадку.
– Почему ты так себя ведёшь? Так, словно вернулся тот Бугай, который вызывал у меня отвращение до того, как стал моим защитником, надёжным и понимающим? – разочарованно спросила я.
– Да потому что я ненавижу, когда меня предают! Особенно бабы! Как моя мать – пьянчушка, предавшая меня мальчишкой. Я вижу в тебе то же предательство, только вместо бутылки, член того офицера в руках! – разъярённо ответил он и снова оскалил зубы.
– Дай мне уйти, пожалуйста! Мне страшно!
– Значит ты, шлюха, не спишь со мной, потому что, видите ли, в казарме грязно и постыдно, а сама бегаешь к капитану ноги расставлять? Видимо его статус перебивает анти–гигиену этого места, так?
– Я не спала с ним!
– Что ты врёшь мне? Не спала она! Ты мне уже про девственность наврала, и про ребёнка скрыла! А теперь из меня совсем идиота сделать хочешь?
– Между нами ничего не было! Это правда! – испуганно оправдывалась я.
– Тогда к чему ему подарки тебе дарить?
– Он просто с праздником поздравил!
– Ах, с праздником? А что ж не весь отряд? Не всех девчонок и ребят? А лишь тебя одну? Провинившуюся на стадионе, которую он отчитать позвал?
– Я … Я не знаю!
– Иди сюда! – Бугай резко притянул меня к себе и начал грубо целовать мне губы, так, что зубами ударялся о мои. Я пыталась оттолкнуть его, но он держал меня невероятно крепко, прижимав к себе одной рукой. Другой же – лапал мои ягодицы, а я ощущала, как встал его, трущейся об моё бедро, пенис.
– Отпусти, сейчас же! – закричала я, сумев на минуту вырваться.
Он толкнул меня к стене и взял рукой за горло. В мгновенье я вспомнила фермера, обращавшегося со мной точно так же: как с вещью, которую можно бить, а потом любить, а потом снова бить, и при этом она тебе будет преданно всё прощать. Я взбесилась до невозможности и ударила его коленом прямо по яйцам. Он скорчился, назвав меня «сукой», а я рывком бросилась к лестнице и побежала наверх.
Вбежав в женскую спальню, я наспех сняла с себя «афганку», переодела форму, и завалилась на койку, укрывшись с головой, прячась от всех и от всего. Душ, в который мне очень хотелось попасть, теперь стал влвсе не важен! Скверные чувства давили на грудь. Счастье, испытанное от свидания с офицером исчезло после Бугая. Мне было неприятно от того, как сослуживец поступил со мной. Я верила ему и доверяла, а он как был хамлом, которое не уважает женщин, так им и остался. Другим он становился только тогда, когда я молчала и потакала его прихотям. А если что–то шло не так, он снова превращался в кровожадного волка. Ещё и напомнил мне о болезненном прошлом: о ребёночке, которого нет, о мерзавце, которому я до сих пор намерена мстить.
С такими мыслями я и уснула. Наутро меня, как и всегда, разбудил сигнал подъёма. «Ох, снова день в казарме! Какие же счастливые те, у кого есть дом!», – вдруг подумала я, хотя раньше никогда не испытывала острого нежелания находиться в армии.
– Полагаю, это потому, что Вам была неприятна предстоящая встреча с Бугаем? – спросил я майора.
– Ты верно полагаешь, лейтенант! Меньше всего в то утро мне хотелось видеть его! К тому же было настолько скверно на душе, что не хотелось ни тренироваться, ни учиться, ни работать на кухне во внеочередное дежурство. Те, у кого был дом, могли позволить себе похандрить, а те, кто был вынужден как я, пойти на службу, чтоб не остаться на улице – такой прерогативой не обладали.
– Я понимаю, – ответил я и долил немного виски на дно её стакана.
Утренняя тренировка на морозном стадионе, и это после тёплой постели, совсем далась мне нелегко. Кроме того, что заниматься было изнурительным, так ещё и Бугай со своей плеядой, назначенные по уборке снега, ходили вокруг стадиона с лопатами, и злобно на меня поглядывали. Но добило меня то, что я увидела посередине поля, на месте, где парни оставляли мне знаки внимания. Заметив во время пробежки, что там лежит какой–то предмет, я после тренировки отправилась глянуть, что же это было, и обнаружила футляр от подаренной мне капитаном ручки. Я только сейчас вспомнила, что Бугай украл её у меня вчера, и чувство паники охватило всё тело. Я сразу поняла, что этот сюрприз на стадионе - намёк на то, что он решил мне отомстить. Но меня пугал не сам факт мщения, а способ, каким он собирался это делать. В доброту Бугая, скрытую под маской злодея, я больше не верила. Теперь я считала, что всё наоборот: это злодей прятался под маской добродетели, играя для меня роль нежного героя. Как бы то ни было, мне стало не по себе!