– Что случилось? – прибежал на подмогу старик–пчеловод.
– Я не знаю что с ней! Она начала вести себя странно!
Мужчина приблизился к корове осторожно и точно шепотом заговорил с ней: «Спокойно, красавица, спокойно! Я здесь, чтобы помочь тебе!»
Постепенно животное стало успокаиваться и приходить в себя. Меня по–прежнему трясло от пережитого волненья, но я старалась этого не показать.
– Важно помнить, что животные могут чувствовать нашу энергию. Если мы испытываем страх или нервозность, они реагируют на это. Но если мы подходим к ним с уверенностью и спокойствием, они могут справиться с собственным беспокойством, – объяснил мне пасечник и улыбнулся.
– Спасибо! И что бы я делала без Вас?!
– А где хозяин? Почему его нет с тобой? – оглянулся мужчина вокруг.
– Он занят бухгалтерией. Знаете сложно, когда всё на одних плечах! Его отцу стоило быть более дальновидным и подумать о сыне, прежде чем лишить ферму остального персонала, – оправдала я своего любовника, наглым образом упрекнув его покойного отца.
– Что ты, доченька! – рассмеялся пасечник мне в лицо. – Его отца я знал почти всю жизнь! Он был заботливым хозяином своей земли! Его сгубил инфаркт, и только лишь поэтому хозяйство досталось бестолковому сыну, который и уволил всех. Он и ферму–то на продажу выставил! И мы нужны ему, чтоб дотянуть до покупателя! Будь осторожна! Он ещё тот бездельник и манипулятор! Я здесь лишь для того, чтоб дело друга сумело продержаться до нового владельца.
– Что Вы такое говорите?
«В чём дело? Что за вопли я слышал? – прокричал издалека мой незаконный фермерский муж, немного запоздало пришедший на помощь.
«Вспомнишь чёрта, чёрт и появится!» – пробурчал недовольно пасечник и отправился обратно к пчёлам.
– Ты очень разочаровала меня! Я ведь много раз говорил, что животные чувствуют страх! Если бы не старый пчеловод, ты подвела бы всех и распугала скот! Ты хоть подумала об этом? А если бы корова начала толкаться, заряжая страхом и волнением других коров? – разъярился фермер, выслушав мой рассказ.
Этот кровосос кричал и смотрел на меня сверху вниз, а я чувствовала себя маленькой и беззащитной, отруганной девочкой. Я даже не понимала в чём моя вина, но было горько и обидно.
– Это ты виноват! – выкрикнула я, сорвавшись. – Ты взвалил на меня то, что должен делать сам, и закрыл дверь кабинета, спрятавшись за бухгалтерией от тяжкого труда!
Он замахнулся на меня, но удержал удар:
– Ты должна осознать, что когда я занят, твоя обязанность – вносить свой вклад в эту ферму. Тяжело тебе или нет! Ты здесь живёшь, поэтому закрой свой рот и выполняй работу молча!
Мои глаза наполнились слезами от его грубости, от крика и от страха. Я убежала в дом, оставив его самому пасти коров, как он и обещался делать!
Майор смахнула слезинку, текущую по щеке. Она глядела вдаль, и мы просто молчали несколько минут.
– Давай сюда свою еду! – сказала она мне, проголодавшись от переживаний.
– Я разогрею в микроволновке. Всё уже остыло!
– Я сама, – она вскочила, даже не дав мне возможности возразить. – Не хочу, чтоб ты смотрел в мои глаза! В них океан стыда за свою глупость и за то, что позволяла вытворять с собой мужчинам.
Вечером того дня он привёз мне с города платье и вкусный белый шоколад в подарок.
– Я был не прав! Ты же не выросла на ферме, поэтому и ожидать от тебя многого не стоило! Городская девчонка…
Слова прощения звучали так, как будто я была никчёмной. Помощницей, которой он не смог гордиться и положиться на которую теперь уже не мог. А мне, влюблённой дуре, хотелось быть предметом восхищенья и действенной поддержкой для него:
– Позволь мне доказать, что я полезней, чем кажусь! Я постараюсь заслужить твоё доверие ещё раз!
Он посмотрел на меня сомневающимся взглядом, оценивающе приподняв левую бровь:
– Хорошо. Я дам тебе такой шанс!
Дни близились к осени, и пришло время сбора урожая, ответственная пора для работы, как в огороде, так и на поле.
– Спина у меня разболелась опять! Это хроническое и надолго… Всё сижу, да сижу за бумагами в кабинете! Ни встать, ни размяться! – заявил фермер как–то перед сном.
– Давай помассирую, и станет полегче! А утром таблетку выпьешь и сможешь работать! – заботливо предложила я.
– Да на кой мне твой массаж? И чем мне таблетка поможет? Думаешь только о себе! Чтоб на тебя, неженку городскую, работу лишнюю никто не навалил! Тебе плевать на то, что мне по осени всё одному придётся делать через боль! – он вскочил с моей постели и, обиженно хлопнув дверью, ушёл к себе в спальню.
Я почувствовала себя виноватой в том, что он рассердился. «Наверное, надо было пожалеть его сначала, а потом уж предложить решение! А то действительно всё прозвучало так, как будто я думаю только о ферме, а его боль меня ни капли не волнует!» – я пошла за ним в его просторную обитель с двуспальной кроватью, в отличие от моей комнаты с железной раскладушкой.