– Как же я рада тебя видеть! – сквозь стиснутые от объятий зубы, проговорила она.
– А я тебя! Боже! Поздравляю с окончанием службы!
– Спасибо!
– Ты здесь какими судьбами, Отвёртка? – спросила я её, оглядывая с головы до ног и крепко держа за плечи.
– Да вот по окончанию армии всё лето бегала, работу искала, как и многие сослуживцы из женского взвода, да без толку! Опыт воинский есть, а вакансии для нас, увы, нет. В охрану женщин неохотно берут, и в контрактники тоже. Даже в тренеры по физической подготовке или в полицейские не получается пойти, потому как дополнительное образование требуют. Ну и на гражданскую работу без образования только уборщицей или рабочей на завод возьмут. Вот я и попыталась в академию МВД поступить, как многие советовали.
– Поступила?
– К сожалению, не прошла комиссию. Я ж в армии особыми талантами не отличалась. Набрали лучших, таких, как ты. Сама, кстати, учишься уже?
– С сентября начну.
– Поздравляю! А на кого обучаться решила?
– На кинолога, – недовольно ответила я.
– А что так выбору не рада?
– А я и не выбирала! – обиженная на избранника, я с удовольствием раскрылась подруге. – Мне заявление капитан мой заполнял, который, не спросив, определил мне самолично будущую профессию. Он кинологический центр открывать задумал, вот и решил, что мне как кинологу в его центре работать суждено.
– Ну что ж подруга, тебе очень повезло с твоим капитаном! Сегодня каждая отслужившая рядовая мечтает о том, что б её, как тебя, к себе забрали, обеспечили домом, образованием, работу уже на будущее подыскали. Чего сетуешь– то?
– Я о кинологии не просила и никогда не хотела быть с ней связана! – злобно скрестила я руки на груди. – У нас и отношения подпортились, потому что ругаю его каждый день.
– Да ты просто вредничаешь, своего счастья не понимая! Ты и в армию–то, насколько я помню, идти не хотела, да жизнь заставила. Теперь всё та же жизнь даёт тебе шанс на благоустройство, ещё и рядом с любимым. На твоём месте я бы его зацеловала, а не забранила! – рассмеялась она.
– Ладно, я подумаю! – с одолжением улыбнулась я. – Так ты теперь домой поедешь?
– Куда домой? Я родилась здесь, в столице. Живу с родителями и младшим братом неподалёку отсюда. Может, в гости зайдёшь?
– Зайду! – заулыбалась я радостным новостям, означавшим, что в этом городе у меня теперь есть подруга. – Мне только капитану своему позвонить надо! В известность поставить, где я и с кем. Найдём телефонную будку, и к тебе!
– Из моей квартиры позвонишь! Я смотрю, офицер–то твой тебя контролирует! Ревнует, значит? – подтолкнула она меня плечом, и, засмеявшись в унисон, мы двинулись в обнимку к её дому.
Меня очень добро встретила мама Отвёртки, приятная женщина, всю жизнь проработавшая швеёй на фабрике. Отца, прораба по строительным работам, дома не было, а младший 12– летний брат весело дал мне «пять», и побежал делать уроки. Их двухкомнатная квартира была небольшой, да и обстановка не богатой, но опрятность и вкусный запах обеда придавали уют и тепло их домашней обители. Мы сели на кухне, и я была угощена ароматным говяжьим супом с хрустящей корочкой белого хлеба.
– Моя дочь часто рассказывала о тебе, и о ваших приключениях в казарме! – улыбнулась мне милая женщина, перемывая посуду в раковине.
– О, да! Мы с Отвёрткой очень сдружились к концу моей службы! – посмотрела я на подругу и мы тихонько захихикали.
– Отвёрткой? – рассмеялась мама.
– Это позывной у меня такой был! – ответила сослуживец, и показала мне жестом «молчать», по которому я и догадалась, что мама Отвёртки не в курсе её давней криминальной деятельности.
– Она у нас рукастая была! Отсюда и прозвище! – поддержала я подругу, чем вызвала заливистый смех матери.
– Слава Богу, что по дому она не «рукодельничает»! – подтрунивала женщина над дочкой. – Я скоро на смену рабочую побегу, а вы тут посекретничайте, девочки! Было приятно познакомиться! – сказала она мне.
– Взаимно, и спасибо за аппетитное угощение! – ответила я.
Когда мы остались наедине, я шепотом спросила:
– Семья не в курсе твоего прошлого?
– Нет, конечно! Потому в армию срочно и пошла, когда полиция на хвост мне «наступила». Еле выкрутилась! Отец узнал бы, – из дома выгнал! А не то, чтобы штраф заплатил или от срока отмазал!