– Я и не стремлюсь стать городской, ведь местная стервозность – вещь весьма заразительная, а мне бы не хотелось потерять свой человеческий облик!
– Так и езжай обратно в свой городок! Или там у тебя с родителями проблемы? Может ты наркоманка в прошлом? Или жертва домашнего насилия? Почему ты скрываешь свою семью?
– Я никого не скрываю.
– О, нет, дорогуша! Ты скрываешь правду, и я, как мать, это чувствую! Мой сын – потомок династии военной знати. У нас в роду одна аристократия, где женщины не служат, точно мужики, а предпочитают степенный, но богатый образ жизни, а мужчины – мужественны и бравы, но, тем не менее, не лишены манер высшего общества и знакомы с этикетом. А ты и вилку с ножом в руках держать не умеешь! Ты не пара ему! Говоря твоим кинологическим языком – он породистый дог, а ты паршивая дворняжка.
– Я не стану обижаться на Вас, понимая, что для сына Вы бы хотели более подходящую пару – роскошную на людях, но гнилую внутри, даму с манерами, которая была бы его, а лучше Вашего, возраста. И всё, что она могла бы ему дать – скучную жизнь и уже несвежее тело.
– А тебе правда глаза колит?
– Мне Вы глаза колите! Если можно, я бы предпочла и дальше заниматься по книгам.
На какое–то время она оставила меня наедине с учебниками и негативными переживаниями в сердце, ведь отчасти ведьма была права. Я с самого начала ощущала себя неопытной, неумелой, необразованной глупышкой рядом с ним, но очень старалась учиться всему и соответствовать его высокому статусу. Я не стеснялась своего происхождения, и не смущалась того, что знала сельское дело, наученная мерзавцем–фермером. Единственное, чего я, действительно, стыдилась – моя семья, с отцом – непросыхаемым алкоголиком, и матерью – нескончаемо плодящейся дурой.
– Послушай! – вернулась старая стерва на кухню, – Я не хотела бы ссорится в такой день. Предлагаю «зарыть топор войны» и вместе подготовиться к вечернему праздничному ужину в честь моего сына и твоего мужчины.
– Я и не вела с Вами войну! – как обычно наивно попалась я на удочку фальшивой благородности в человеке.
– Вот и славно! Я привезла продукты, из которых сготовлю королевский ужин моему мальчику, а ты съезди в вино–водочный магазин и купи ему в подарок водку. Только денег не жалей! Это должен быть дорогой напиток в престижной упаковке. Он, любитель хорошей водки, за иную может и забранить тебя!
– Но у меня нет собственных денег на такую покупку!
– Разве ты не получаешь стипендию?
– Да, но, я не обналичиваю её полностью.
– Так обналичь! Или ты считаешь, что мой сын не достоин весомого подарка?
Растерявшись в мыслях, я не смогла дать ситуации объективной оценки и, под давлением матери капитана, решила, что, и правда, должна отблагодарить его должным презентом. Мне даже стало стыдно, что я, послушав любимого, не стала ничего покупать в подарок. «Он столько сделал для меня, а я ему – яблочный пирог и секс, и то прерванный из–за моего каприза!» – стыдила я себя всю дорогу.
Обналичив чек на нехилую сумму, я зашла в магазин с алкогольными напитками и, попросила продавца помочь мне с выбором подарка. Он с радостью помог мне предоставив лучшее из ассортимента.
Я вернулась домой довольная покупкой, которая, несомненно, пришлась бы по душе моему капитану, во всяком случае, именно так утверждала его мать. Как было не поверить женщине, старательно готовящей изысканное блюдо на День рождение единственного сына!
И вот, к приходу капитана на нашем столе красовалась печёная утиная грудка с клюквенным соусом и картофельный гратен. К изысканному ужину прилагалась бутылка белого шардане, также принесённого матерью именинника. Свой же подарок я поставила на край стола, у которого обычно и восседал мой любимый.
Капитан вернулся домой как раз к ужину.
– Я смотрю, вы тут похозяйничали? – неодобрительно спросил он, обеспокоенный стоимостью торжества.
– Дорогой, зная, какой ты экономный и пока ещё не мега–состоятельный, все продукты я принесла с собой! Это мой материнский подарок на твои именины. А вот твоя девушка решила преподнести тебе водку из вино–водочного магазина.
Насупившись, капитан взял коробку с напитком в руки и внимательно осмотрел со всех сторон: «Пойдём–ка поговорим!» – сказал он мне, серьёзно сведя брови.
Я проследовала за ним в гостиную, отчётливо понимая, что чем–то не угодила, и это что–то было подставой его стервозной мамаши. «Сколько же раз можно наступать на одни и те же грабли, и по–прежнему верить в великодушие людской души?!» – отчитывала я себя, ожидая очередного выговора от капитана.