«На твоём месте я бы ему пока отказала! – посоветовала мне Отвёртка в разговоре по телефону. – Если он искренне любит, то итак не оставит тебя. А если нет – даже будучи женатым, расторгнет брак. Делай так, как удобно самой! Если не хочешь официальных отношений, то оставайся вольной пташкой!»
Подруга, безусловно, была права, но на тот период жизни, капитан имел на меня сильное влияние, и под его авторитетом и властным нравом, я прогибалась как дитя перед строгим родителем. Другими словами, я боялась ему отказать и стеснялась сказать об этом Отвёртке или кому–либо другому. Такое вот странное чувство тревоги внутри. Не потому, что капитан меня бы тот час бросил, а просто потому, что не могла сказать ему «нет».
– Вы испытывали страх перед ним?
– Скорее, какую–то панику от того, что отругает. Казалось бы, могла и не обращать внимания на его упрёки, но, как я и сказала, доминантная натура капитана давила на меня психологически, заставляя волноваться о его реакции на мои действия. Но он был деспотичен не всё время, порой его ласка, забота и добрые слова заставляли меня забыть о негативе в отношениях. Наверное, будучи мужчиной, ты не поймёшь меня, мой милый.
– Предположу, что это сродни отношениям между рядовым и старшиной, где военная субординация не позволяет воспротивиться приказу, и даже после службы, дружественное общение между этими двумя всё так же подсознательно иерархично.
– Вроде того, лейтенант, – снисходительно улыбнулась майор.
Так вот, накануне запланированной поездки в мой городок, капитан со всей серьёзностью усадил меня за стол и заставил рассказать абсолютно всё, что было связано с моим прошлым. Я поведала ему свою историю с самого начала: с родителей, с побега к молодому фермеру, и плавно перешла к отношению мерзавца ко мне, к измене, к насилию. Я рассказала, как пчеловод приютил и защитил меня, как был добр ко мне, как заболел…
Майор смахнула вновь покатившуюся по щеке слезинку.
Затем была часть о беременности, о подонке–сержанте, о сплетнях, из–за которых мне отказывали в работе на других фермах, о позоре, что испытала и о потере своего дитя.
Мой мужчина слушал внимательно, не проявляя каких–либо ярко–выраженных эмоций. Лишь пульсация вен на висках и стиснутые накрепко скулы говорили о том, что он осуждал действия фермера до внутреннего гнева. Человек с военной выдержкой он редко давал чувствам внешнее проявление и больше переживал про себя.
Итак, вернёмся к вокзалу, куда за 10 минут до отбытия поезда подошёл его улыбающийся коллега. Это был ничем не примечательный мужчина средних лет в оптических очках. Профессия техника безупречно подходила его внешнему виду. Низкорослый и хлюпенький он тащил рюкзак за спиной и тянул двухколёсную тележку с огромным ящиком, закреплённым лямками на ней.
– Приветствую, у меня всё готово! – протянул он капитану руку. – Здравствуйте, прекрасная леди! – вежливо улыбнулся он мне.
– Добрый день! – ответила я, и прошла вперёд к контролёру, проверявшему билеты на перроне.
– Это она? – услышала я диалог мужчин за спиной.
– Да, это моя девушка! – ответил капитан.
– Ты объяснил ей, что надо делать?
– В дороге и расскажем.
Мы двинулись в путь в уютном купе на четверых. И хотя приятный стук колёс по рельсам и лёгкий ветерок, свистящий в окно создавали ощущение спокойствия, мне было беспокойно на душе. Ехать было недолго, часа четыре. Коллега капитана завёз тележку с ящиком в купе и, заметив мой наблюдающий взгляд, пояснил:
– Это дорогостоящая аппаратура! Я не смог сдать её в багажный отсек!
– И зачем она нам? – перевела я вопрос на любимого.
– Мы сняли фургон в том городке, куда направляемся. Прослушивающую технику, что товарищ взял с собой, мы расположим в том автотранспорте. Ты же наденешь скрытый микрофон, передающий сигнал моему коллеге, и отправишься к фермеру. Я разобрал план местности и в точности определил, где следует остановить фургон, чтобы сигнал не пропадал, и чтобы быть, как можно ближе к его дому.
– Я не очень улавливаю план, – настороженно сказала я.
«Выйди–ка на пару минут!» – попросил капитан технаря, а затем продолжил разговор со мной: