– Не умею.
– Буду учить тебя в свободное время, до отбоя.
Считалка сдержала своё слово и разнообразила мои будни обучением игры в шахматы. Раньше я никогда не интересовалась ими, но сейчас, когда времени хватало на размышления, с удовольствием продумывала ходы нападения и отступления, сравнивая их с собственной жизнью.
«Я прошу тебя прислать бандеролью записную книжку, подаренную мне инспектором–кинологом на свадьбу. В неё я хочу продолжить записывать мысли и впечатления. Она нужна мне, будь любезен!», – написала я короткое письмо капитану, давно понявшая, что приходить и отвечать на звонки он не хочет, а хорошо зная его скупую натуру, на денежную помощь даже не рассчитывала. Мне хватало того, что он продолжал «держать» для меня адвоката.
– Завтра в пять вечера у тебя посетитель! – объявила мне работница колонии как–то после смены.
– Посетитель? Супруг?
– Откуда я знаю?! Мужик какой–то! Может муж, а, может, любовник! Говорят, на суде ты призналась, что с двумя одновременно гуляла! – извратила она историю с Пехотинцем.
Не придавая значения обидным словам, я обрадовалась принесённому известию. Во мне вдруг проснулась уверенность, что капитан, наконец, оттаял и мы сможем наладить всё то, что между нами сломалось. Для любимого мне хотелось быть красивой, и на свою небольшую зарплату, я купила помаду и тушь, а ещё ситцевое платье. Красивым его назвать я не могла. Оно было обычным и вовсе не похожим на те, дорогие, что я носила на офицерские приёмы. Однако это было хоть что–то, напоминавшее мне, уставшей от серой бесформенной одёжки, о том, что я была женщиной. В тумбочке у койки у меня были спрятаны мыло и шампунь, которые я купила ранее. Предметы гигиены очень ценились в колонии, потому что женщин, не следящих за своим внешним видом, там обходили стороной и считали низко–статусными. Запасшись тем, что могла достать для свидания с мужем, я могла расслабиться, зная, что завтра после рабочей смены успею помыться и привести себя в порядок для него.
– Слышала, завтра супруг твой нагрянет? – обучая меня новым приёмам в шахматах, спросила Считалка.
– Да! – улыбнулась я.
– Может хорошие новости от адвоката принесёт?
– Сомневаюсь, ведь для начала защитник должен подать на апелляцию, а потом уже можно новостей ожидать.
– Ты чего, дурная? – вдруг спросила собеседница, серьёзно глядя мне в глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– По уголовке апелляцию в течение десяти суток от решения суда подают. А ты тут сколько сидишь? Месяц?
– Так адвокат мне говорит, что новые доказательства моей невиновности собирает. Без них ходатайствовать о пересмотре дела было бы бессмысленно!
– Ну ты первоходка, конечно! Чего там пересматривать? Я от Помощницы и Старшей слыхала о твоём разбирательстве. Судья нарушила основный принцип в судопроизводстве: презумпцию невиновности, которая гласит, что человек не может обвиняться в преступлении, пока его вина не доказана. А доказательства вины должны быть предоставлены обвинителем. В твоём случае такое было?
– Нет, – ответила я, испытав сильное сердцебиение и, явно поледенев.
– Тогда какие доказательства твоей невиновности собирает эта шкура?
– Меня арестовали с наркотиками в кармане, и с тех пор ни разу не отпустили домой. Я сидела то в КПЗ, то в СИЗО, то теперь мотаю здесь срок. Никто ни разу даже не обговорил со мной нормально моё дело. Меня просто изолировали от информации, а адвокат не слишком погружал меня в детали, – на слезах пожаловалась я, а скорее, оправдалась за собственное бездействие.
– Смотри на доску! Видишь, у меня одна пешка защищена другой. Кроме того, что она представляет угрозу превращения, так ещё и не может быть забрана твоим королём, потому что у неё прикрыт тыл! Мораль: перестраховывайся по жизни! Возьми защитника «за горло» и заставь действовать! А наряду с этим, ищи бабки на запасного адвоката, о котором никто не будет знать! И подумай, а не замешан ли твой муженёк в том, что нанятый им защитник повёл себя, как первоклассник. Выбирайся из этого дерьма сама, и не исполняй ложный приказ продажной судьи!
Глава 5. Защищающая пешка
Слова Считалки, открывшие мне глаза на собственную глупость и чрезмерную доверчивость, хлестанули кнутом по спине. Я поняла, что прожив всё это время с капитаном, я стала настолько податливой и послушной, что потеряла бдительность и потребность мыслить своей головой. Всё, чтобы муж ни говорил мне, я принимала за чистую монету, не считая нужным перепроверить или подвергнуть сказанное конструктивной критике.