«Я вызвал полицию! Убирайтесь отсюда! Пошли все прочь!», – громко твердил министр, не отвечая на вопросы журналистов, которые смешались в какофонию из выкриков и бормотанья.
«Скажите, а пострадавшая – жена майора и Ваша любовница? У вас любовный треугольник? Что Вы скажете на то, что её подставила свекровь?», – громче всех задала свои вопросы одна из репортёров.
«Боже, – схватилась я за голову, – только огласки нашей с чиновником связи мне не хватало! Я же всё ещё замужем! Теперь я публично объявлена гулящей, а мой муж – рогоносцем. В «шоколаде» только чиновник: влиятельный мужчина с юной любовницей».
– Проясним раз и навсегда! Она – моя женщина, которая находится в процессе затянувшегося развода. Никаких пошлых намеков в её адрес я не потерплю! – по–мужски защитил меня министр, и мне стало чуть спокойнее за собственную честь.
– Как давно вы вместе? – ослепил его вспышкой репортёр жёлтой прессы.
– Мы сошлись, когда она уже была свободна от супруга.
– Выходит, она бросила мужа, мать которого упекла её в тюрьму?
– С супругом она рассталась давно! Причины разлада мне неизвестны.
– А почему они ещё женаты?
– У майора спросите, а нас оставьте в покое! Полиция в пути! Расходитесь! – агрессивно прокладывая путь к подъезду, закончил чиновник своё интервью.
Через пару секунд к дому подошло несколько полицейских нарядов, и журналисты вместе с зеваками тотчас рассосались. Я выдохнула, и бросилась к двери.
– Любимая, – крепко обнял меня спаситель.
– Я так испугалась! Всё это было столь неожиданно, – прижалась я к его груди и разрыдалась.
– Ну, что ты, что ты! Я здесь, и всё хорошо. Они разбежались кто–куда.
– Спасибо, что защитил меня, отвечая на их гадкие вопросы!
– Я сказал чистую правду: никто не посмеет тебя оскорблять, пока я рядом!
– Теперь твоя дочка узнает о нашей связи из газет!
– Как ты верно заметила, мне давно пора было открыть ей правду. Не волнуйся! Она девочка умная, и всё поймёт.
– Хорошо, – сквозь всхлипы ответила я и ещё крепче прижалась к груди министра. Обида за вчерашний вечер затмилась пережитым стрессом и чувством благодарности за то, что поддержал. Конечно, в глубине души я ясно понимала, что чиновник ловко обратил произошедшее в свою выгоду, и доказал мне, что может быть героем не худшим, чем майор. Однако это было мне неважно!
«Давай–ка мятного чая тебе заварю! Побудешь дома, успокоишься и отдохнёшь!», – предложил он и повёл меня на кухню.
В ушах по–прежнему стоял гул голосов, оглушивший меня на улице, а перед глазами мелькали наглые и въедливые лица репортёров. Я всё ещё не отошла от их касаний, окружения, кольца, в которое меня взяли. Я не на шутку перенервничала, лейтенант, но самым страшным представлялось мне последствие их действий. Я понимала, что майор будет взбешен, узнав, что честь его семьи теперь подорвана. Несмотря на защиту министра, моя репутация, как женщины меж двух влиятельных мужчин, не меньше находилась под угрозой. Все эти мысли холодили кровь. Я уселась на кухне, поджав под себя замёрзшие ноги, а чиновник накрыл мне плечи лёгким пледом. Я молча попивала чай и грела руки об чашку. Ни о каких занятиях я уже думать не могла.
– Послушай, Принцесса, мне надо встретиться с адвокатом и разузнать причину случившегося.
– Ты тоже думаешь, что это он открыл всю правду прессе?
– А кто ещё? Он чересчур амбициозен и эмоционален. Предчувствуя проигрыш, он сыграл последней картой, ослушавшись нас.
– И как теперь быть?
– Успокоиться. Всё, что не делается – к лучшему! Скорей всего, благодаря его спонтанной выходке, ты выиграешь разбирательство в суде.
– Но майор...
– Подумай о себе. Того, что случилось уже не изменишь.
Министр встал из–за стола и поцелуем покровителя коснулся моих грустных губ.
– Отдыхай! Я отругаю адвоката и вернусь.
– Я не хочу видеть его в зале суда.
– Не будь ребёнком! Дело надо завершить твоей победой, а после ты забудешь этот ад и адвоката вместе с ним.
– Я поеду в центр кинологии и расскажу всю правду супругу. Не хочу, чтоб он узнал всё из газет.