– Мне поехать с тобой? Твой муж неадекватен и может сорваться на тебя.
– Не стоит. Я справлюсь сама.
– Как скажешь, Принцесса, но будь осторожна, – покинул квартиру чиновник.
Я просидела на кухне до самого обеда. Глядела вдаль на пасмурное небо и сбросившие всю листву деревья. Серый невзрачный день и настроение было таким же мрачным.
Приехав в центр кинологии я набрала побольше воздуха в грудь и поднялась по лестнице, на сложный разговор с майором.
В приёмной сидела Отвёртка, взглянувшая на меня победным взглядом, и я поняла, что муж уже всё знает.
– Он у себя? – качнула я головой в сторону закрытой двери майорского кабинета.
– Закрылся там со своим адвокатом и с нетерпеньем ждёт тебя, – злорадно улыбнулась она.
Легонько постучав, я приоткрыла дверь к супругу и тихо вошла.
Он вскочил с кожаного кресла и подошёл ко мне со свёрнутой в трубку газетой в руке. Было сложно не догадаться, что в ней уже успели напечатать сплетню дня.
– Что это такое? – тряс он скандальным выпуском у моих глаз, готовый взорваться вулканом. Я опустила голова, сглотнув слюну волнения и страха. – Я тебя спрашиваю, что это?
От жуткого переживания я не могла найти слова и просто стояла в углу кабинета, понурив голову.
– Что это, я спросил? – ударил меня муж газетой по плечу.
– Я не знаю. Сговор просочился в прессу и наши отношения с министром вместе с ним.
– Плевать мне на вашу связь! Почему в срочном выпуске имя моей матери? – кричал он, давя на меня своим тоном и напирающим телом.
– Это мой адвокат. Мы проигрывали дело, и он решил...
– Он решил? – не дослушав моих оправданий, возмутился майор. – Почему у вас решает юрист, а не ты? Я же ни раз предупреждал, что имя мамы не должно светиться в прессе! Не для того ли ты наняла судебного журналиста, предоставив ему эксклюзив на весь материал? Я, итак, рисковал, позволив тебе обвинить её в сговоре в зале суда, но это не должно было выйти за его двери!
– Да, это так, но что мне делать, если юрист ослушался меня? Прости, майор, пожалуйста, прости.
– Сядь за стол! – приказал мне муж, но я замешкалась.
– Сядь за стол я сказал, сейчас же! – снова стукнул он меня газетой по плечу и, испугавшись я исполнила его волю. Руки, ноги и челюсть дрожали. Я посмотрела на адвоката, – того самого, который должен был вести моё дело. Он глядел на меня недовольным и осуждающим взглядом зрелого мужчины, который бы такого не допустил:
– Ваш юрист известен в нашем мире, как скандальный человек, ни чем не брезгующий ради победы.
Не зная, что ответить я опустила голову.
Майор уселся в кресло напротив.
– Что вы предлагаете? – виновато спросила я адвоката.
– Уже поздно что–либо предпринимать. Мы обсудили Ваше слушание с майором, и единственным выходом успокоить прессу и не допустить лишних сплетен и наговоров, будет собрать пресс–конференцию после суда и спокойно объявить итоги разбирательства, какими бы они не были.
– И что мне сказать про свекровь репортёрам?
– Я повторю: «каким бы не был итог суда» – что суд решит, то и скажете!
– Скорее всего мы не сможем доказать причастность матери мужа к делу, как и участие майора–юриста с судьёй. Предположу, что накажут только Пехотинца, обозначив ревность и месть за мотив подброса наркотиков.
Адвокат с майором переглянулись друг с другом серьёзными взглядами.
Я понимала, что такой результат был выгоден мужу, и что после суда я должна была официально заявить, что свекровь была не при чём. Иначе мне было не видать должности руководителя по развитию бренда, да и отношения с майором были бы вконец испорчены.
– Вердикт ещё не вынесен. У вас есть несколько косвенных доказательств, которые в своей совокупности могут быть рассмотрены судом, как веские: денежные переводы, совершенные непосредственно перед тем, как Вас осудили, и признание Пехотинца, которое завтра он просто обязан повторить в суде. Кроме того майор–юрист и судья уже получили срок за схожие преступления, а это не мало значит.
– Но не моя свекровь! На её причастность указывает лишь единично переведенная майору–юристу сумма денег, а это мало что доказывает.