– Моя мать уже мертва! – взбесился майор. – Что за одержимость мстить той, которой нет на этом свете?
Я снова промолчала, не желая раздражать супруга ещё больше.
– Не стоит отчаиваться раньше времени, – смягчил обстановку адвокат.
– Мне очень больно и обидно, что те, кто засадил меня в тюрьму, выйдут сухими из воды. Я бы хотела им мести любым возможным способом, но я не причастна к сплетням в газете.
– На пресс–конференции после суда должны присутствовать Вы со своим журналистом, я с майором и министров юрист, который должен будет принести официальные извинения за этот шум. Если сие не случится, я подам на него в суд за клевету на моего клиента и его семью, – сказал адвокат.
– Чем Вы докажете, что мой адвокат стоит за оглаской? – поинтересовалась я, ничего не имея против такого развития событий.
– У меня есть свои связи в среде журналистов. Поверьте, мне донесут на того, кто стоит за утечкой информации, и если это Ваш юрист, то он заплатит за содеянное.
Я понятливо кивнула в ответ.
«Теперь иди работать, раз приехала! Нам надо обсудить кое–какие детали наедине с адвокатом», – грозным тоном скомандовал муж, и я ушла.
Весь оставшийся день моё настроение было отвратительным, пока не позвонил судебный журналист.
– Простите, я Вам сама должна была набрать и извиниться за утечку информации.
– Меня она не тревожит, ведь только я буду присутствовать завтра на слушание, и только я ходил к обвиняемым вместе с Вами. Эксклюзив по–прежнему за мной.
– Тогда зачем Вы звоните?
– Я пришёл к выводу, что Ваш адвокат не учёл главную слабость судьи, – её дочь.
– Я не стану вмешивать в дело больную женщину.
– Я просто подумал, что всё имущество судьи приказано конфисковать, а деньги на благотворительном счету быстро закончатся, тем более, что те средства, которые переводились на него в качестве взяток, будут изъяты. Предложите ей сделку завтра перед слушанием: если сознается в том, что приняла деньги от майора–юриста, её накажут за взяточничество и неправосудной вердикт, вынесенный вам. Помимо добавленного срока, ей выпишут штраф, который Вы получите в компенсацию за моральный ущерб. Пообещайте ей письменно, что внесёте эти деньги в фонд на лечение её дочери и схожих больных. Думаю, ради своего ребенка, она пойдёт на сделку с Вами.
– А это мысль! Я непременно воспользуюсь Вашим советом!
– Удачи! – положил он трубку, а я вдохновилась шансом на хоть какое–то признание.
И вот настало утро следующего дня – дня судебного процесса по моему вопросу. Я обвиняла свекровь, майора–юриста, судью и Пехотинца в преступном сговоре, который был осуществлён путем подброса мне наркотиков, шантажа и взяточничества.
Не доверяя больше адвокату, я одна подъехала к суду раньше времени и попросила прокурора о встрече с судьёй, которую, как и других обвиняемых доставили в здание утром. Свидание с ней мне разрешили в присутствие охраны.
– Послушай, девочка, я же уже сказала, что не пойду на сделку! Мне не в чем признаваться. Все деньги, поступавшие в благотворительный фонд, были добровольными вложениями граждан страны.
– Вы лжете и прекрасно знаете об этом! Тем не менее, я хочу предложить Вам договор о том, что в обмен на Ваше чистосердечное признание, переведу часть компенсации, полученной от Вас в Ваш фонд. Подумайте сами, Вы больше не богаты, и Вы не в состоянии оплачивать лечение для дочери. Но это могу сделать я. Денег, что я внесу хватит на больший срок, чем тех, что имеются на нём сейчас.
– За признание в том, чего я не делала?
– Вы вынесли ложный вердикт.
– Я нарушила презумпцию невиновности, и только в этом перед тобой грешна, – настаивала судья отчётливым и громким тоном.
– Это не правда!
– Увидимся на слушание, – поставила она точку в нашей беседе.
– Подумайте о дочери! Вам может нечего терять, а у неё от Вашего решения зависит жизнь, – вышла я из комнаты свиданий, очень надеясь, что судья всё–таки одумается.
В зале суда присутствовали все знакомые мне лица: в свидетелях – Отвёртка и пара наркоманов – её дружков с той злополучной вечеринки, а на скамье подсудимых – судья и майор–юрист. Не хватало Пехотинца, которого, видимо, должны были доставить позже. Напротив меня сидел майор со своим адвокатом, а рядом со мной – министр, решивший надавить на суд собственноличным присутствием. Неподалеку расположился журналист, готовый записать всё то, что будет сказано на слушание. Мой адвокат явился под самый «занавесь», как, собственно, и в прошлый раз. Подмигнув мне, он сел справа и достал свою папку.