Отпущенный защитником, Пехотинец вернулся на своё место, злорадно посмотрев мне в глаза. «Что же с тобой случилось? – подумала я про себя. – Ты же был таким хорошим, романтичным, добрым парнем. Как ты превратился в труса, наркомана и подлеца?».
Следующей на допрос защитник вызвал его мать.
– Должен предупредить Вас, что за дачу заведомо ложных показаний, Вы понесёте уголовную ответственность. Прошу Вас расписаться! – взял он с матери, как и со всех опрашиваемых, подписку о том, что её обязанности и ответственность перед судом были разъяснены. – Вы узнаете эту шкатулку?
– Не припомню такой!
– То есть Вы не дарили её сыну?
– Иначе я бы помнила свой подарок.
– Вы знали, что Ваш сын принимает наркотики?
– Недавно узнала, когда его задержали. Он очень сожалел и рассказал мне, что эта стерва подсадила его на них. Сразу после суда, он добровольно ляжет в клинику для наркозависимых. Мой мальчик раскаялся и его можно простить за все ошибки!
– Разве Вы не занимаетесь росписью керамических шкатулок на продажу?
– Да, это моё хобби.
«Что ж, – обратился защитник к судье, демонстрируя иную расписную шкатулку, – посмотрите, пожалуйста, я купил это произведение искусства, расписанное свидетельницей в магазине сувениров и цветы на нём идентичны тем, что и на улике. Свидетельница же утверждает, что не помнит эту свою работу. Очевидно, что мать выгораживает сына и он, действительно, подбросил шкатулку с кокаином в карман пальто моей подзащитной!».
«Протестую! – встал адвокат Пехотинца. – То, что родительница моего клиента расписывает и выставляет шкатулки на продажу, уже говорит о том, что любой, в том числе и подсудимая, мог приобрести их в сувенирной лавке. Свидетельница не обязана помнить обо всех своих работах! И нет никаких доказательств, что мой клиент подбросил шкатулку в верхнюю одежду подсудимой!».
«Протест принят!», – ответила судья.
– Как же принят? – не выдержала я лжи и явного нежелания судьи увидеть правду. – Я много раз видела шкатулку у Пехотинца. Он сам говорил мне, что её подарила ему мать!
– Тишина в зале! – судья вновь ударила молотком по подставке.
Последним дать показания был вызван сам организатор той вечеринки, взломавший дверные замки особняка вместе со своими подельниками.
– Суд постановил, что Вы повинны в незаконном проникновении на чужую собственность. Подтвердите сказанное! – начал расспрос обвинитель.
– Ну, подтверждаю! – небрежно раскинувшись на стуле, ответил парень.
– Подсудимая участвовала во взломе?
– Неа! Я её вообще впервые там увидел. Она приехала уже в самый разгар веселья.
– А Вы не видели, передавала ли она наркотики кому–либо?
– Не видел. Она была зажатой и бесконечно спорила с этим парнем, – указал он на Пехотинца.
– Спасибо! Вы можете вернуться на скамью свидетелей!
Мои показания в суде ни чем не отличались от тех, что я дала при задержании. только тогда я умолчала о принадлежности шкатулки Пехотинцу, ведь посчитала, что он подложил мне её случайно, и не хотела выдавать его, не будучи ни в чём уверенной. Он же, с самого начала бессовестно солгал следователю о том, что вещь принадлежала мне, и что я многократно давала ему нюхнуть. Скажи я о шкатулке на перекрёстном допросе, слова Отвёртки о том, что эта вещь была в его руках, были бы неопровержимым доказательством моей невиновности. Ведь до допроса мы с ней не общались и никак не могли сообщить друг другу о такой детали, как шкатулка Пехотинца. Однако уже было поздно хвататься за голову и ругать себя. Капитан был прав, сказав мне однажды, что моя преданность Пехотинцу не нужна. Он сотрёт её и остальное хорошее в пыль, из злости поверженного мужчины. Жаль, что я не послушала любимого.
– Подсудимая, известно ли Вам, что чистосердечное признание будет засчитано Вам, как смягчающее обстоятельство? – спросил обвинитель.
– Известно, да только мне не в чем признаваться! Меня подставили!
– Конечно, и в особняк Вас тоже насильно привезли!
– Я рассказала всё, как то было на самом деле и добавить мне нечего.
Наступило время для заключительного слова адвокатов. Первым выступил обвинитель: