Екатерина Каблукова
Приказано жениться
Пролог
Девочка стояла на холме, всматриваясь в облака. Беспечно скользя по небу, они медленно исчезали за темной кромкой леса.
Извилистая речка, огибавшая изножье холма, чуть дальше разливалась запрудой, в которой ловили рыбу к барскому столу. Девочка знала, что деревенские мальчишки украдкой ночью приходили туда попытать счастье.
Дважды на ее памяти батюшка вместе с Петром, верным домашним слугой ловили шалопаев и нещадно пороли, чтоб другим неповадно было, только это не помогало, смельчаки все равно находились.
Сейчас около запруды никого не было.
— Настя, Настенька, вот ты где! — голос нянюшки заставил вздрогнуть. И обернуться.
Статная голубоглазая женщина подошла и обняла девочку, притянула к себе, поглаживая темные, заплетённые в тугую косу волосы. От женщины пахло хлебом и еще чем-то, непонятным и тревожным. Настя вдруг заметила бурые пятна на сарафане.
— Откуда они? — насторожилась девочка.
— Кто?
— Пятна эти, — Настя подняла на няню свои огромные серные глаза, опушенные темными ресницами, и вдруг совершенно по-взрослому спросила. — Что с мамой?
— Ох, Настенька…
Наполненный рыданиями, по-бабьи горестный голос заставил девочку судорожно вздохнуть и до боли прикусить губу. Она поняла ответ и вновь уткнулась в пышную грудь няни, скрывая выступившие на глазах слезы.
— Ох, горе-то какое, — запричитала та, уже не сдерживая себя. — Брат твой мертвым народился, а сама матушка твоя… Господи, что с нами будет!!!
— Да не ори ты, — одернул няню высокий мужик, показавшийся на пороге дома. — Веди лучше, пусть с матерью попрощается!
Попрощается. Это слово заставило девочку судорожно задышать, пытаясь сдержать рыдания. Невыплаканные слезы жгли глаза. Как же так? Мама умирает? Этого просто не может быть. Хотелось убежать, спрятаться в надежде, что все это — дурной сон, и что, открыв глаза Настя вновь увидит материнскую улыбку.
— Пойдем, деточка, хоть попрощаешься… — слова достигли оцепеневшего разума.
Девочка послушно побрела за няней через сени вглубь дома, где в полутемной горнице уже толпились домовые слуги. Там пахло кровью и смертью. Мужики сурово переглядывались между собой, гадая, как смерть хозяйки скажется на их собственной судьбе, а бабы начинали всхлипывать и тоненько подвывать.
— Молодая какая…
— И барин, как на зло уехал…
— Что теперь будет?..
При виде дочери хозяйки, все расступились, давая девочке пройти к кровати, на которой лежала умирающая. Восковая бледность покрыла ее лицо, по коже струились капельки пота, и лишь волосы темной волной свешивались до пола, таинственно поблескивая в пламени свечей.
— Матушка, — прошептала девочка, не решаясь коснуться белоснежной руки, на которой тонкими синими ниточками виднелись вены.
— Настя? — та открыла глаза, обвела взглядом комнату, голос звучал глухо, с придыханиями. — Все вон пошли!
— Слышали? Все вон! — седая повитуха, до этого беззвучно шептавшая молитвы, оживилась, замахала руками, выгоняя людей, словно цыплят на птичьем дворе. Крестьяне медленно потянулись к дверям.
— Давайте шустрее, поторапливайтесь, — подгоняла их повитуха.
Дождалась, пока последний выйдет и потянулась закрыть дверь.
— А тебе особое приглашение надо? — одернула ее хозяйка. — Вон пойди!
Старуха вздрогнула, прошамкала что-то тонкими губами и поспешила выйти.
— Настя, — умирающая протянула руку, осторожно погладила дочь по голове, — Бедная моя девочка… вот и остаешься ты сиротой… все ведьмино проклятие…
— Матушка… — девочка всхлипнула и схватила гладившую ее ладонь, — не оставляй меня, прошу!
— Не в моей власти это, Настенька, — обескровленные губы дрогнули. — Думала я, доживу, научу всему, что сама знаю, да отведу от тебя беду, ан вот как вышло… выслушай меня и запомни: живи всегда по совести, по разумению. Отца слушайся, береги его…
— Матушка, может я смогу помочь? — девочка вскинула руки, по пальцам пробегали едва заметные искорки.
— Надорвешься ты. И меня не вытащишь, и сама сгинешь в небытие. Нельзя тебе пока силу пользовать, мала ты еще.
— Матушка… — девочка размазывала по лицу слезы.
— Тише, я еще не все сказала. Думала научить успею, да вот… А записей я не делала, побоялась… Слушай, доченька, слушай меня и запоминай. Сила в тебе великая… По рождению она в тебе искриться… Благословение это божье… — женщина перевела дыхание. — Отца не вини, я его сама выбрала, наперекор матери пошла… вот и поплатилась…