Она перевела на него взгляд и пару мгновений смотрела, словно не узнавая.
— Да, Коля, — промолвила она и выдохнула, сжав губы. — На, почитай, какие условия надо выполнить, чтобы нас не закрыли.
Рогозина с нескрываемым отвращением толкнула лист по столу в сторону своего зама. Не ожидая ничего хорошего, тот стал читать документ.
— Но это же полная… — Круглов старался подобрать слово помягче, но, кроме нецензурных, на ум ему ничего не приходило.
— Да, — кивнула Рогозина, — это бред, я так и сказала генералу. А он мне сказал, что приказы не обсуждают, а выполняют. И что ФЭС обязана подавать пример.
— И что теперь?
— Ну, что… Выбора-то нет. Будем выполнять и подавать пример. Сейчас напишу на основании этого… распоряжение по ФЭС, — она передёрнула плечами и нажала кнопку на клавиатуре, выводя из состояния «сна» ноутбук. — Между прочим, генерал посоветовал мне, — она уставилась в экран, открывая текстовый редактор, — начать с себя.
Круглов замер и с трудом сглотнул. Рогозина деловито застучала по клавишам.
— А ты зачем зашёл-то? Что-то срочное? — теперь её тон был совершенно обычным.
— Д-да нет, я просто поинтересоваться, — хрипло промолвил он. — Как ты после визита на верх.
— Уже нормально. Можешь идти. …Кстати, — добавила она, когда майор уже взялся за ручку двери, — ты не в курсе, случайно, Борис уже развёлся?
Круглов резко развернулся, ноздри его раздулись, но Рогозина смотрела не на него, а на экран. Она хмурилась и что-то исправляла.
— Борис? Селиванов?
В голосе Круглова была просто гремучая смесь эмоций, но, похоже, Рогозина этого не заметила, поскольку она так и продолжала печатать, не глядя на зама. И её голос был вполне спокойным.
— Ну да, Селиванов, наш патологоанатом. Другого Бориса, насколько я знаю, у нас нет. Ладно, ты, видимо, не в курсе… Позови-ка мне его, если он не занят, будь добр. А впрочем, иди, я сама позвоню.
Она взяла телефон и набрала номер прозекторской. Круглов, чётко печатая шаг, вышел из кабинета и дверь закрыл довольно красноречиво.
Через пару минут пришёл Борис.
— Да, Галя, зачем звала? И, кстати, что с Кругловым? Я его встретил в коридоре, он так злобно на меня посмотрел, я думал, он меня укусит.
— Да не обращай внимания, он под впечатлением от нового приказа Султанова. Вот, почитай, сам кусаться захочешь.
Селиванов сел и прочитал злосчастный приказ. Затем удивлённо посмотрел на начальницу:
— Да уж, есть с чего взбеситься… Но я что-то не очень понимаю, какое отношение сей шедевр бюрократически-канцелярской словесности имеет к нему, либо ко мне.
Рогозина задумчиво крутила лист за уголок по стеклянной столешнице, глядя на Селиванова. Тот, как всегда, мягко и понимающе улыбался.
— Борь, а ты уже развёлся? — неожиданно спросила она.
— Да какое там! — он скривился и махнул рукой. — Моя супружница уже все нервы мне вымотала. То «я подаю на развод», то «развода не дам». То «убирайся с глаз долой», то «вернись немедленно»… Да и ладно, если бы только мне нервы мотала. Она же Вовку в эти игры втягивает! — он глубоко вздохнул. — Вот скажи, Галь, ну, что вам, женщинам, нужно для полного семейного счастья, а?
— Нашёл, у кого спрашивать.
— Ну, а всё-таки? Вот тебе, например, что необходимо, чтобы жить долго и счастливо с мужем?
Галина Николаевна нахмурилась: меж красивых бровей пролегла морщинка.
— Каждой, наверное, своё нужно… Кому деньги… Кому известность… Я думаю, мне нужно, чтобы я могла уважать своего мужчину. И чтобы он уважал меня. И доверие, конечно, нужно. Хотя, без уважения доверия всё равно не будет.
Она вздохнула и посмотрела на экран ноутбука: там были открыты профили сотрудников ФЭС. С фотографиями. Селиванов тоже понимающе вздохнул:
— Согласен. Вот в моей семье и нет ни уважения, ни доверия. Да и семьи-то уже почти что… Ладно, звала-то зачем? Неужели только ради того, чтобы узнать мой актуальный матримониальный статус?
Рогозина вернулась из своих мыслей.
— Не только. Я хотела посоветоваться с тобой. Насчёт того, как бы составить пары из наших сотрудников.
— Серьёзно? Но почему именно со мной?
— С тобой они чаще общаются, так или иначе, и менее формально, чем со мной. Ты смотришь на них как бы со стороны и наверняка видишь, кто кому может нравиться. Или уже нравится. Так что, помоги мне составить список.
Селиванов в задумчивости потёр затылок.
— Ага, а если я был бы разведён, ты и меня в этот список… смертников включила бы.
Она улыбнулась.
— Ну, ладно. Раз ты меня облекаешь таким доверием… Начнём с тех, кто уже и так на пороге ЗАГСа.
— Лисицын и Соколова?
— Вот, хотя бы одну пару ты и сама знаешь.
Рогозина застучала по клавиатуре.
— Затем я бы рассмотрел… Амелину и Тихонова.
— Да? Они же грызутся всё время!
— Но как мило они это делают, Галь! — Селиванов широко улыбнулся. — Прям’ детишки в детском саду: вместе тесно, а врозь — скучно.
Она тоже улыбнулась, вспоминая те стычки «компьютерных гениев», которые и сама не раз наблюдала.
— Ладно, это будет самая весёлая пара, им вместе скука точно не угрожает.
Казалось, и Рогозина, и Селиванов увлеклись «игрой» в «Составь пару».
— Ну, а дальше уже не так очевидно. Майский и…
— Белая?
Борис кивнул:
— Серёга может немного заупрямиться, поддерживая своё реноме, но Танюшку он любит. Мне так кажется.
— Мне тоже, — она написала и эти фамилии. — Ещё немного усилий, три пары остались.
— Как насчёт Данилова?
— Данилов… Данилов и Власова!
Он опять согласился:
— Это будет очень красивая пара. Они внешне очень друг другу подходят.
— А Дунаева?
— Олечка? Хорошая девочка. Ей нужен кто-то сильный.
— Аристов?
— Я бы сказал, Котов. У Ромы слишком жёсткий характер для семейной жизни. А Костя умеет уступать. Ну, поворчит, конечно, не без этого… А вообще, спроси у неё самой, кто ей больше нравится. Ну, вот и осталась последняя пара.
Борис задумался, поглядывая на Галину. Та сосредоточенно печатала.
— Хорошо, Борь, спасибо за помощь. Можешь идти, извини, что отвлекла по нерабочему вопросу.
— Да ничего, — он встал, — обращайся. Мне даже интересно было. Так что с шестой парой?
Рогозина прекрасно поняла намёк.
— Ты же всё ещё женат, так что тебя в этом списке, как ты сказал, смертников, всё равно не будет, — она улыбнулась.
— Так я могу форсировать развод. Если у меня будет веская причина, Галя. Месяц — и я свободен.
Она вышла из-за стола и подошла к нему.
— Спасибо, Боря, — она легко погладила его по руке, — ты — настоящий друг, если хочешь пожертвовать собой, чтобы мы выполнили эти чёртовы условия.
— Я не… — начал он, но она покачала головой:
— Шестая пара уже есть.
Селиванов стиснул зубы. И после недолгой паузы вымолвил: