Несмотря на то, что нам по двенадцать, она моя любимая, и я ее. У нас просто так получилось, поэтому взрослые и не возражают, а мне важно, чтобы Лада улыбалась, вот и все. Деда говорит, и не такое на свете бывает, так что много размышлять не надо, а надо нам думать об учебе, играх и друг о друге. Вот когда вырастем, тогда и решим – игра это или нет.
Отобус медленно поднимается на орбиту, я уже и хорошо знакомый мне «Марс» вижу, а рядом с ним, кажется, еще один такой же, по крайней мере, обводы очень похожи. Любопытно будет изнутри сравнить, конечно, но пока у меня Лада, которой грустится. Почему любимой может быть грустно, я знаю, мне мама все объяснила. Регулирующий прибор начнет работу после первого раза, точнее, во время его, поэтому, вероятно, неделька до этого будет не очень веселой. Так что я, как мне кажется, готов.
На причальной платформе людей множество – легко можно потеряться, поэтому я доверяюсь своему дару, двигаясь с Ладой сквозь это море. Нам на другой конец порта нужно, где причальные галереи больших кораблей располагаются. Моя милая зажмуривается, отчего веду ее я, что для меня вполне привычно – слишком много людей, так бывает.
Надо будет после практики мою хорошую еще раз врачам показать на всякий случай, а то от таких стрессов сердечко расстроиться может, а это нам совсем не надо. Вот и галерея, кстати. Лада, что характерно, идет с закрытыми глазами, мне глазеть по сторонам тоже некогда, а ведет меня никогда не ошибающееся чувство правильности. Странно, правда, что в галерее никого нет, при этом шлюз раскрывается, и я с коммуникатора отправляю уведомление о прибытии на практику.
– Уважаемый разум, – обращаюсь я к интеллекту корабля. – Не подскажете, где наша каюта, а то Ладушке от обилия людей нехорошо.
– Следуйте за указателем, – отвечает мне разум корабля, на котором нам практику проходить.
Указатель – это огонек, под ногами светящийся, он нас и ведет в сторону каюты. Сейчас я Ладушку уложу, она поспит и успокоится. Такое бывает, нервничать по этому поводу не надо, ничего плохого с нами случиться не может, потому что мы дети. Даже потеряться толком не сможем – Человечество за этим тщательно следит.
Мне все вокруг кажется очень знакомым. Неужели прямо так сильно похожи корабли? Вот и каюта наша. Опять странно – нет никого в коридорах, как будто ночь у нас или все заняты. Это непривычно, на самом деле, обычно на исследовательских звездолетах много праздношатающегося народа, это только на военных все тихо и спокойно, особенно перед стартом.
– Сейчас полежишь немного, в себя придешь, хорошо? – интересуюсь я у милой, она на это неуверенно кивает.
– Как скажешь, – негромко отвечает Лада, вот только странно она себя ведет сегодня. С другой стороны, мы впервые так далеко от дома на долгий срок улетаем, так что всякое может быть.
– Включить экран, – командую я, ибо управление у нас, скорее всего, пока только голосовое. Сейчас в себя придем, и я настрою правильно коммуникаторы в корабельную сеть.
На экране наша Гармония – безумно красивая планета, на которой нас ждут наши близкие. Практика пролетит очень быстро, мы и заметить не успеем, именно об этом я Ладе и говорю, успокаивая мою девочку. Она в ответ прикрывает глаза, улыбаясь мне, отчего на душе очень тепло становится.
– Уважаемый разум, как вас правильно называть? – интересуюсь я у интеллекта корабля. Насколько я знаю, у исследователя он себя пока не осознал, но это не отменяет вежливости по отношению к квазиживому, ведь мы разумные существа.
– По названию корабля – «Марс», – отвечает мне разум звездолета, и мне сразу же становится нехорошо от таких новостей. Я даже вскакиваю, чтобы поспешить на выход, но, судя по экрану, поздно.
– Ой, мамочки… – негромко вскрикивает Ладушка, и я ее вполне понимаю.
Выходит, мы перепутали звездолеты, но тут есть, как деда говорит, «нюанс» – меня вел мой дар. Значит, это должно что-то значить. Доверять своим дарам нас учат, и учат очень серьезно, поэтому подумать мне есть о чем. Самый главный вопрос – сдаваться или нет?
– Как ты, милая? – спрашиваю я Ладушку, прижавшуюся сейчас ко мне.
– Не хочу признаваться, – признается она мне. – Может быть…
– Не хочешь – не будем, – я глажу ее по голове, а она обнимает меня поперек корпуса и замирает.
Мне и самому не хочется признаваться: ведь если это дар, значит, так и должно все быть. Пытаюсь, как в школе учили, представить, что вот прямо сейчас иду к маме, признаваться. Ощущение такое, как будто в стену втыкаюсь, значит, нельзя пока. Хорошо, а если попытаться связаться? Тоже ощущение стены, что означает – такое действие неправильно, а почему?