— Отлично поработала наша разведка! — восхищенно сказал Янис, и Мария согласилась с ним.
Они условились, что он будет приходить к ней как можно реже и лишь в тех случаях, когда потребуется передать важную новость.
Но никаких новостей долго не было.
Первая встреча с Лилией в «Фокстротдилле» окончилась быстро. Мать подсела к Яну за столик, выпила чашку кофе и, оставив на стуле перевязанный бечевкой пакет, ушла. В пакете оказались консервы, масло и триста марок.
В другой раз мать не спешила, и Янис решил завести разговор об ее работе:
— Наверно, господин Ланге очень строгий?
— О да! Его все боятся, но со мной он обходится вежливо, а иногда даже доверяет серьезные поручения.
— Какие?
— Ничего интересного, — ответила Лилия и, посмотрев в глаза сыну, прибавила: — Когда будет что-нибудь интересное, я тебе расскажу.
Снова Янису показалось, что она недоговаривает, а после того, как Лилия ушла, ему внезапно на мгновенье стало страшно: показалось, что она видит его насквозь и играет с ним, как кошка с мышью. Но он вспомнил ее ласковые глаза и выбросил эту мысль.
Однако за целый месяц Янису не удалось ничего у нее выведать. Во всяком случае, ничего такого, о чем стоило бы рассказать Марии.
Девушка попросила его быть настойчивее:
— Возможно, твоя мать знает, где немцы хранят бумагу, на которой они печатают свой грязный листок «Тевию». Бумага необходима нам для подпольной газеты.
Встретившись с Лилией, Янис решил заказать вина. Он рассчитывал, что мать будет разговорчивее. Лилия согласилась с ним выпить.
— Только я предпочитаю коньяк, — сказала она, слегка улыбаясь.
Официант принес графинчик с золотистой жидкостью. Лилия, рассеянно глядя в окно, медленно осушила две рюмки, и Ян осторожно приступил к разговору.
— Я хотел написать письмо приятелю, но не нашел ни в одном магазине бумаги, — небрежно сказал он. — Наверно, вся бумага уходит на выпуск разных газет. Интересно, где немцы ее берут? Им специально привозят из Германии?
Лилия посмотрела сквозь рюмку в окно. Там шел дождь.
— Наверно, привозят, — ответила она равнодушно. — Подвал «Тевии» битком набит рулонами.
Сердце у Яниса забилось сильнее. Вот он и выполнил свое первое задание!
Через две недели среди бела дня в помещении газеты «Тевия» взорвалась бомба. На улице столпились солдаты и эсэсовцы. Пожарные тушили огонь. Тем временем во двор въехал грузовик, и три человека быстро выкатили из заполненного дымом подвала несколько рулонов. На них никто не обратил внимания…
Хозяин велосипедной мастерской часто болел и постепенно доверил Янису договариваться с клиентами, принимать заказы и вообще вести все дела. Это было на руку юноше. Он мог когда угодно уходить с работы.
Встретившись с Лилией, Янис театральным шепотом рассказал ей о взрыве в редакции «Тевии». Эта новость была уже известна всей Риге. Никто не уполномочивал его говорить с матерью на эту тему, но он вошел во вкус игры, с удовольствием пил коньяк, без прежней опаски разглядывал сидевших за столиками немцев. Сознание важности своей миссии возвышало его в собственных глазах, и у него иногда возникало совершенно мальчишеское желание намекнуть о своей роли Лилии. Зная, что она работает в гестапо, он по-прежнему в глубине души не видел в ней врага. Любовь к матери не погасла. Янису только казалось, что он видится с ней для пользы дела. В действительности он скучал и всегда с нетерпением ожидал понедельника.
…Осенью 1943 года Лилия как-то мельком проговорилась, что через несколько дней на Домской площади состоится «митинг» жителей Риги. Жители должны будут принять резолюцию, осуждающую решение московского совещания министров иностранных дел союзных держав, в котором говорилось, что Латвия после войны должна остаться в составе Советского Союза.
— Немцы хотят, чтобы рижане «потребовали» присоединения Латвии к великой Германии, — сказала мать. — На площади уже строят трибуну. Ты в этот день, пожалуйста, не выходи из дому, а то еще попадешь в облаву.
Мария разволновалась, услышав новость. Она сразу поспешила к Петеру Зутису, командиру их группы.
…13 ноября рано утром под трибуной на Домской площади раздался взрыв. Доски взлетели на воздух. Толпа, согнанная шуцманами, раздалась в разные стороны. Только случайно не погибли гестаповские генералы и сам рейхскомиссар «Остланда» Лозе. Они опоздали и приехали на площадь через пять минут после взрыва. «Митинг» был сорван. Он так и не состоялся.