— Вы заявляете властям о найденных вами сокровищах?
Он посмотрел на меня с изумлением:
— Насколько я знаю, такие люди, как я, не состоят в списках налогоплательщиков.
Проходить каждый день по двенадцать часов, часто сутками находиться без еды, спать на земле под дождем или в давящей тишине тропической ночи, которую неожиданно разрывает рев ягуара... Неужели все это нужно, чтобы стать богатым?
Робер поднялся, подошел к темному, красного дерева бюро, вытащил небольшую картонную коробку и раскрыл ее,
— Смотрите.
Перед моими глазами калейдоскоп украшений, золотых крабов, сосудиков, разрисованных орнаментами из птиц, змей, пауков, ящериц — будто вся фауна сельвы собралась на них, — фигурки, кольца, резные драгоценные камни. Находки, которые сделали бы честь любому археологическому музею мира и которые, увы, теперь я точно знаю, уже навсегда потеряны для археологии, истории и искусства. Вряд ли знали индейские жрецы и полководцы, что их украшения будут красоваться на груди какой-нибудь богатой баварской бюргерши или голливудской кинозвезды... От такого количества золота зарябило в глазах. Даже на неискушенный взгляд, стоимость этой коллекции исчислялась в несколько тысяч долларов.
— Теперь вы понимаете меня? — спросил хозяин сокровища, чтобы как-то разрядить тягостное молчание и оправдать себя.
— Вы фотографируете раскопки?
— Конечно, некоторые мои тщеславные или недоверчивые клиенты требуют «вещественных доказательств». Боятся подделки...
В его словах прозвучала насмешка над ними.
— Вот одна из фотографий. Правда, для того чтобы ее сделать, я бы мог не ездить так далеко.
Лопата в руке, грязная сырая рубаха, баскский берет на голове — по словам хозяина, он лучше всего защищает от солнца, — обросший, постаревший... Да, сомнений быть не могло, снимок сделан в Бокас дель Торо.
— Сколько европейцев занимаются вашим ремеслом?
— По-моему, в наших краях — я один. По крайней мере, — тут он криво усмехнулся, — мне бы так хотелось.
— У вас есть сын, не думаете ли вы, что и он когда-нибудь займется вашим ремеслом?
— Рано. Ему всего двенадцать лет, а уакеро — так у нас зовут людей моего дела: «уака» — «могила», значит — «могильщик», — вовсе уж не такая легкая профессия, Но она сделает из мальчика мужчину... Впрочем, ему надо учиться. Наша профессия требует немалых знаний в истории, археологии, этнографии.
— Давно вы стали уакеро?
— С 1955 года. Тогда мне было 27 лет... Я путешествовал по Центральной Америке, делая пометки в блокноте, я хотел написать книгу. Именно тогда я понял, в чем мое призвание. Добывать золото!
Это слово витало в воздухе, когда я разговаривал с индейцами под Копаном, Паленке, Ушмалем, повсюду... Оно и здесь, в этой комнате, в каждом ее углу, в большой картонной коробке с драгоценностями.
— В каждой ли могиле вы находите золото?
— Нет. Бывает, что иной раз работаешь неделями, как вол, и ничего не находишь. В прошлом году, например, я работал в компании двух сыновей старого Хартмана. Открыли две могилы: в своей они нашли много утвари и украшений, даже золотого орла весом в полкилограмма. Это было великолепное украшение стоимостью не менее пяти тысяч долларов. Я же ничего не нашел...
— Очевидно, в таких случаях удачу и неудачу вы делите поровну, не правда ли?
— Никогда! Наш девиз — каждый за себя. Кооперирование — политическое слово, и его не существует в словаре уакерос... Правда, через несколько дней повезло и мне.
Что поражает в подобных людях — это жажда золота, ради которого они готовы на все: переносить любые лишения, рисковать своим здоровьем, своей и чужой жизнью. Золото их опьяняет, дает им силы на новые поиски. Золото — их жизнь, их кумир.
— Есть ли еще районы в Центральной Америке, где существуют древние захоронения?
— Да, район Чирики, но он легко доступен, и большинство могил там уже разграблено. Конечно, можно найти что-либо, но это даже не оправдает затрат на дорогу. Слишком много развелось в последнее время любителей легкой наживы. К тому же мода на всякую антикварную дребедень требует все больше и больше товаров.
Робер редко отправляется на поиски археологических сокровищ с компаньонами, чаще всего он работает один — ждет, когда подрастет сын.
— Так проще, не нужно заботиться, если кого-то укусила змея... К тому же каждый компаньон — конкурент, а в джунглях, вы сами понимаете, к добру это не приводит... Слышали, наверное, о Кинтана-Роо?
...В тех местах каждый день гремят выстрелы, ночью перестрелка затихает: противники меняют позиции, отдыхают, при свете «летучих мышей» изучают карту местности, на которой им придется водить друг друга за нос, продолжая итальянскую игру в полицейских и воров. Местность эта называется Кинтана-Роо, и ее вряд ли найдешь на карте Мексики. Южный отдаленный пограничный район знаменит не только своими «сухими» джунглями, кишащими змеями и коварными американскими «эль тигрес» — ягуарами. Он еще знаменит и своими овальными холмами с каменными квадратными плитами на вершине: под каждой из них — свеженький, не разграбленный клад, целое состояние.