Рассказы г-на Бигореля производили сильное впечатление на мою душу. Мне хотелось его слушать еще и еще. После рассказанного им эпизода из истории Фридландского сражения я с удвоенным интересом принялся за книгу Гюбера «об муравьиных войнах».
Гюбер был слепой. Он глядел на мир Божий глазами своего верного и умного слуги. Гюбер слушал его рассказы о природе, а потом диктовал ему описание жизни пчел и муравьев. Если бы г-н Бигорель заставил меня прочитать эту книгу другим способом, мне бы, верно, это чтение показалось скучным. Но он предварительно пробудил у меня интерес к ней, дал мне ее читать как бы в награду за то внимание, с каким я слушал его рассказ, а потому она осталась у меня в памяти на всю жизнь, точно я прочитал ее только вчера, хотя много лет прошло с тех пор, как я получил эту книгу от г-на Бигореля.
Восторгу моему не было пределов, когда г-н Бигорель дал мне читать Робинзона. Он сам высоко ставил эту книгу, и даже жизнь свою устроил на своем острове по образцу Робинзона. Под его влиянием он назвал и слугу своего «Субботой» в отличие от робинзоновского «Пятницы», и пустынный островок они вдвоем превратили в благоустроенный сад, как в романе Дефо.
— Из этой книги, Ромен, — говорил он мне, — ты узнаешь, что может сделать один человек трудами рук своих, если он захочет прилежно и неустанно работать. Ты увидишь, что силой воли и упорным трудом он может на своем опыте повторить все, до чего люди додумывались долгими годами.
Но только при этом человек не должен возгордиться успехами своей работы, нет, всякую минуту он должен помнить, что над ним есть Бог, и что без Его воли ничто не делается на земле, что благое Провидение посылает человеку все испытания и случайности, а также дает ему силы переносить их, если человек только захочет работать и бороться с ними; только в этом случае он и может победить все трудности. Если же ты понимаешь теперь не все из того, что я говорю тебе, то пойми эту главную мысль книги о приключениях «Робинзона Крузо», а затем тебе остается то удовольствие, которое эта книга доставляет и большим и маленьким читателям.
Не знаю, есть ли на свете дети, которые могут читать Робинзона хладнокровно! Что же касается до меня, то я зачитывался им без конца. Я теперь только и мечтал о необитаемом острове, о кораблекрушении и о дикарях…
Конечно, я совсем не думал о философской стороне этой книги, на которую с таким жаром наталкивал меня г-н Бигорель. Меня занимала исключительно романическая сторона приключений героя Дефо.
Мой индейский дядя Жан с серебряной рукой имел теперь достойного соперника в лице Робинзона. Эта книга давала полную поддержку моим мечтам сделаться моряком по примеру покойного отца и других членов семьи Кальбри.
Отчего не может со мной случиться того же самого, что случилось с Робинзоном, говорил я себе, и окончательно укрепился в мысли сделаться моряком во чтобы то ни стало, хотя бы это и было против желания матушки.
Грудным младенцам всегда кажется, что стоит только протянуть руку и можно схватить с неба луну! Так же легко казалось и мне осуществление всех моих мечтаний.
Суббота, видя, как я захлебывался от восторга, читая Робинзона, попросил меня почитать ему вслух эту книгу. При всех своих разнообразных талантах Суббота не знал грамоты и относился с особым почтением к книгам и ко всему печатному вообще.
— Ты лучше расскажи ему, Ромен, приключения Робинзона, — заметил на это г-н Бигорель. Но Суббота предпочитал чтение по книге.
Сам он целых десять лет скитался по белому свету, где только не побывал, жил долго в Африке, и мог много рассказывать про то, что видел на своем веку. Таким образом, мы с ним обменивались впечатлениями: я читал ему вслух, а он за это много рассказывал мне интересного про свою прошлую скитальческую жизнь. Иногда я начинал тоже рассказывать ему разные чудеса из прочитанного в книгах, например, о том, что в Африке львы подплывают тихонько к кораблям и набрасываются на путешественников.
— Ну это, положим, выдумки, — авторитетно заявлял Суббота, — я сам был в Африке и знаю, что этого не бывает.
— Но это написано, — отвечал я, задетый за живое его недоверием.
— Уверен ли ты, Ромен, в том, что это написано?
Тогда я брал книгу и начинал читать спорное место.
Суббота почесывал тогда затылок и отвечал с видом полной покорности и слепой веры во все, что написано.
— Да, да, конечно, если это написано — тогда ты прав, я тебе верю. Но все-таки странно, я жил на берегах Африки и никогда не видал, чтобы львы вплавь нападали на корабли…