Идут…
К а н т е й (встает). Сходить, что ль, в контору?
Некоторое время ждет ответа Зои, которая молча чистит картошку, потом, набравшись злости, сильно бьет по столу ногой и уходит. Зоя продолжает чистить картошку. Появляются У л а н о в, А н д р е й, К у р м а н а е в. Поздоровавшись с Зоей, по очереди становятся в круглый жестяной тазик с водой, чтобы смыть грязь с сапог, снимают с себя брезентовые куртки.
К у р м а н а е в. Что-то его не видно.
А н д р е й (Зое). Где Кантей?
З о я. В контору пошел.
К у р м а н а е в (поднимает с земли стеклянную баночку). А почему мой медвежий жир на земле лежит?
А н д р е й. Только при мне его не пей. И так тошно. Или отвернись.
К у р м а н а е в. Я отвернусь. (Пьет жир.)
У л а н о в (мрачно). Он хоть помогает тебе?
К у р м а н а е в. А как же? Если не он, давно бы я умер.
А н д р е й. Темный же ты человек, Галимзян. Неужели ты думаешь, что против твоего туберкулеза только одно средство — медвежий жир?
К у р м а н а е в. Мне только медвежий жир помогает.
А н д р е й. Слушай, Галимзян, что же вы, татары, с Ермаком такого маху дали, а? Опозорились, можно сказать, на всю историю.
К у р м а н а е в (встревоженно). А что случилось?
А н д р е й. Как что? Историю надо изучать в свободное время, а не жир медвежий лакать. Разбил он вас в пух и прах. Причем ваших полно было, а у него народу не больше, чем в одной геологической экспедиции.
К у р м а н а е в (успокоившись). А-а-а… Это давно было.
А н д р е й. Это точно.
Зоя подает тарелку с борщом. Андрей передаст ее Уланову.
На этот раз я Кантея не прощу. Давно надо было его выгнать, на этот раз прощения не будет.
З о я (подавая тарелку Андрею). Савкунин пришел за продуктами.
К у р м а н а е в. Один или с дочкой?
А н д р е й (передавая тарелку). А тебе какое дело? Ермак не для того вас, татар, победил, чтобы ты за русскими девушками ухаживал.
К у р м а н а е в. Какая же она русская?
А н д р е й. Не будь расистом, Галимзян. Если ее отец местный житель, это еще не означает, что за ней татарин может ухаживать.
К у р м а н а е в (обижаясь). А что, татарин хуже русского?
А н д р е й. Хуже не хуже, а Ермак вас победил.
К у р м а н а е в (вдруг рассердившись). А что твой Ермак, что твой Ермак? Утопили его и стали жить спокойно.
А н д р е й (смеется). Молодец, Галимзян, хорошо сказал, знаешь историю все-таки. (Начинает есть.)
Уланов, доев свой борщ, встает из-за стола.
З о я. А гуляш?
У л а н о в. Наелся. (Уходит в балок.)
А н д р е й (смотрит ему вслед). Галимзян, как считаешь, прав я насчет Кантея или нет?
К у р м а н а е в (бросив быстрый взгляд на Зою). А я не знаю! Это не мое дело.
А н д р е й. Ну, как не твое? Ты же всю смену за двоих работал.
К у р м а н а е в (опять оглядывается на Зою). Мне не привыкать, я и за троих могу.
А н д р е й. А что у тебя глазки по сторонам бегают? Боишься, что ли, кого-то?
К у р м а н а е в (уставившись в тарелку). Я не боюсь. Я не люблю, когда в контору жалуются.
А н д р е й. Ах, вот оно что — не любишь! А я, значит, люблю?.. Совесть у тебя есть, Галимзян? Ты что, не знаешь, почему я это сделал? Ради какого человека? (Показывает пальцем на балок, в который зашел Уланов.) Он ничего не знает, но вы-то все знаете, какую эта сволочь Кантей здесь общественную деятельность развивает, пока мы на буровой вкалываем.
Зоя со стуком ставит перед Андреем тарелку с гуляшом и уходит в балок.
(Ей вслед.) Не понравилось… Да если бы Матвеич хоть что-то про них узнал, давно бы духу этого Кантея на буровой не было. (Ест.) Но мы-то, товарищи его, знаем все и терпим. Вот ты, например, Галимзян! Хорош мусульманин, ничего не скажешь! Свинину не ешь, брезгуешь, а свинство, которое на глазах творится, терпишь.
К у р м а н а е в. Тише… (Кивком показывает на появившегося со стороны поселка Савкунина с мешком на плече.)
С а в к у н и н. Добрый день.
А н д р е й. Не день, а вечер. (Показывает на мешок.) Что же ты так мало набрал на этот раз?