В е р м и ш е в. Правда?
С а л а е в. Абсолютно.
В е р м и ш е в. Знаете, что я еще хотел сказать вам?
С а л а е в. Нет, не знаю.
В е р м и ш е в. Как старший по возрасту, хочу дать совет. Мне кажется, вы себя неправильно держите с людьми. Не как начальник экспедиции. Вот Саша… хороший парень… Я знаю, вы его любите, я тоже к нему прилично отношусь, но как он с вами разговаривает? Как будто вы не начальник его, а товарищ. То, что он подражает вам во всем, может, даже это неплохо, когда с другими, но он и с вами так же держится — второй Салаев, смешно даже. Я давно хотел сказать вам. Вы не смейтесь. У меня большой опыт. Я всю жизнь с начальством имел дело. Это все не просто. Тут целая наука, как себя вести с людьми, как держаться, как приказывать, как благодарить. Люди быстро наглеют, если быть с ними на равных; они дистанцию должны чувствовать. Вот с Игорем вы правильно поступили. Это мудро.
С а л а е в (удивленно). А как я с ним поступил?
В е р м и ш е в (увлеченно). Я знаю историю всяких дворцовых переворотов очень хорошо. Часто кое-кто из ближайших сподвижников того, кто пришел к власти, оказывается обойденным. Их никуда не назначали, не повышали, не награждали, и даже наоборот — очень часто они впадали в немилость. Почему? Или потому, что они сделали уже свое дело и теперь не нужны. Или потому, что не могли идти в ногу со временем и оказывались, как говорится, не на уровне современных требований. Или, что самое худшее, из-за того, что становились опасными! Слишком много знали.
С а л а е в. Это все интересно, Григорий Александрович, но какое это все имеет отношение к нам, к нашей экспедиции, ко мне, к Игорю?
В е р м и ш е в (торжественно). Самое прямое. Вы правильно сделали, что, став начальником экспедиции, не назначили его главным геологом! На этой должности нужен хороший исполнитель, а Игорь на правах друга оспаривал бы каждый ваш приказ.
С а л а е в. Слушайте, Вермишев, если бы я не знал, что вы по сути своей хороший и добрый человек, то, слушая вашу болтовню, мог бы подумать, что вы мерзавец.
В е р м и ш е в (наивно). Но почему? Я же считаю, что вы правильно поступили. Здесь вы проявили себя как мудрый политик. А с Сашей — нет. И с многими другими тоже. Вы слишком с ними миндальничаете.
С а л а е в. А с вами?
В е р м и ш е в (увлечен и не замечает злости в голосе Салаева). Ну, я особый случай! Я абсолютно не опасен для вас. И вы знаете, что я предан вам душой и сердцем! (Вдруг понимает, что Салаеву не нравится то, что он говорит.)
С а л а е в. Вы кончили, Григорий Александрович?
В е р м и ш е в. Да, пожалуйста.
С а л а е в. Я с интересом выслушал вашу теорию переворотов. Но должен огорчить вас — она не всегда соответствует истине. Я назначил главным геологом не Игоря, а Тимановского только потому, что он гораздо более опытный геолог-практик. Только поэтому! Понятно вам?
В е р м и ш е в (упавшим голосом). Понятно.
С а л а е в. Что же касается вас, то ваша должность, как вам, наверное, известно, выборная. И не забывайте о том, что после выборов бывают перевыборы. И тут уж никакие государственные перевороты не помогут, если окажется, что вы плохой председатель разведкома. Это вам тоже понятно?
В е р м и ш е в. Да.
С улицы слышен голос Ани.
Г о л о с А н и. Тащи машинку. Я буду дома. (Входит в контору.)
В е р м и ш е в. Я пойду.
А н я. Что вы такой унылый, Григорий Александрович?
В е р м и ш е в. Жизнь сложная штука, Анечка. (Уходит.)
А н я (Салаеву). Что это с ним?
С а л а е в. Да ну его, чушь мелет. (Встает, подходит к Ане, обнимает ее.) Глупые теории излагает, по которым получается, что я намеренно не назначил Игоря главным геологом, чтобы он мне конкуренции не оказывал. Представляешь?
А н я. Есть новости от Тимановского?
С а л а е в. Радиограмма. Пока все нормально. Должен скоро приехать.
А н я. Ты поел?
С а л а е в. Да.
А н я. Пусти, я пойду умоюсь. (Уходит в их комнату.)
С а л а е в (громко). Слушай… Я сейчас подумал: а вдруг и у Игоря могут быть какие-нибудь сомнения в связи с назначением Тимановского?
Г о л о с А н и (после паузы). Не знаю. Не думаю. (Появляется в дверях с полотенцем в руке.) Да Игорю и не до этого сейчас. Он весь в диссертации.
С а л а е в. Это точно. С ним и говорить уже трудно — весь набит эрудицией и информацией.