Тимановский вздыхает.
Ж у р н а л и с т. Потрясающая история! Вот это материал!
С а л а е в. Так напиши.
Ж у р н а л и с т. Ну, что вы?! Вы не знаете нашего редактора. Никогда не напечатает.
С а л а е в (Тимановскому). А ты что приуныл?
Т и м а н о в с к и й. А чему радоваться?
С а л а е в. Жизни радуйся. Тому, что жив, здоров, работаешь. Остальное, дай бог, устроится.
Ж у р н а л и с т. Я понимаю, сейчас не та ситуация, но если можно, ответьте мне на один вопрос.
С а л а е в. Да, пожалуйста.
Начинает мигать лампочка на радиотелефонном пульте.
(Берет трубку.) Извини… Да, слушаю… Алло… Да, да, так, так. (Что-то записывает.) Замеряйте общий суточный дебит и пластовое давление, чтобы выяснить, есть там аномальное давление или нет… По той программе, которую мы составили, все выполнили?.. Обязательно делайте все по программе, пункт в пункт до конца. Понятно? А не то разгоню вашу комиссию. (Улыбается.) На черта она там сидит, если самодеятельностью занимается! Вот так вот… Ну привет. (Вешает трубку, журналисту.) Так какой у тебя вопрос?
Ж у р н а л и с т. По поводу вертолетов.
С а л а е в. Каких вертолетов? А-а-а… это со стадионом, что ли, история?
Ж у р н а л и с т. Да. Вот вы послали туда три вертолета…
С а л а е в. Два.
Ж у р н а л и с т. …два вертолета, чтобы они высушили поле на стадионе. Вы меня извините, вы сделали это только потому, что «раз матч назначен, значит, должен состояться»? Или у вас были другие причины?
С а л а е в. Других причин не было. Матч должен был состояться. Это был первый матч в городе, построенном руками самих жителей. И мне важно было, чтобы он состоялся именно у них в городе, не где-нибудь в Москве, Тюмени или Новосибирске. Чтобы люди поверили в то, что они живут в настоящем городе, в котором футбольные матчи из-за дождя не отменяются. Когда в экспедиции несколько тысяч человек, и в основном это люди приезжие, и из ста человек за год пятьдесят уезжают, приходится прибегать к самым разным способам воздействия, чтобы удержать их на месте. Вопросы есть?
Свет гаснет.
Контора геологоразведочной экспедиции. А н я, И г о р ь, В е р м и ш е в и Т и м а н о в с к и й смотрят на Салаева. Дверь в радиоузел открыта. На пороге стоит р а д и с т.
С а л а е в (радисту). Ты отключил рацию?
Р а д и с т (растерянно). Да.
А н я (Салаеву). Что ты собираешься делать?
С а л а е в (почти весело). Тимановский мог не успеть сообщить мне о переговорах с Москвой. В управлении нам разрешили выбрать место. Я делаю вид, что неправильно понял их. Мы нанимаем несколько барж в пароходстве и грузимся. Я плыву с вами до Тобольска. Оттуда лечу в Тургут, договариваюсь обо всем на месте. Потом встречаю вас, устраиваю, лечу в управление. Они на меня набрасываются: «В чем дело? Почему не выходишь на связь? Почему молчит рация?» А я удивленно отвечаю: «Какая связь? Какая рация? Вы же мне разрешили выбрать место, вот я и выбрал, а теперь переезжаю». Они, естественно, продолжают кричать: «Как переезжаешь? Кто тебе разрешил? На это решение Госплана нужно, приказ министерства нужен, это анархия!» Я соглашаюсь. Но тем не менее говорю: «Дело сделано, факт налицо, экспедиция уже находится в Тургуте». (Спрашивает у пораженных его рассказом сослуживцев.) Что они могут сделать? Вернуть экспедицию? По-моему, не решатся. А это сейчас самое главное.
А н я. Бред какой-то.
С а л а е в. Что — бред?
А н я. То, что ты говоришь. (Смотрит на Игоря.)
И г о р ь. По-моему тоже, это авантюра. В результате нас просто всех разгонят.
Т и м а н о в с к и й (Салаеву). Не знаю, как нас всех, но тебя точно снимут.