Когда в дом вошли сыновья, гимн пылкости, берущий свое начало в спальне, слышался уже во всем доме.
Она заметила их, только когда Алфер остановился и откинулся в изнеможении на взбитую подушку.
− Мама?
− Дети? − Варвара встрепенулась и стала поспешно натягивать на себя льняное одеяло. − Даниэль, Венегор…
− Кто это, мама? − вопрос задал Даниэль. Ну кто бы сомневался? Венегор стоял позади брата и выглядывал из-за его спины лишь мельком.
− Уходи, − шепнула она любовнику. Алфер быстро оделся и, обойдя стороной детей, выбежал из дома.
− Это был мой старый знакомый… − она почувствовала, как краска заливает ее лицо.
− Не ври, − прервал мать юный очевидец. − Я знаю его. Это кузнец с Синей улицы. Он недавно вернулся с войны. Я не раз видел вас вместе, только пригласила ты его сюда впервые.
− Ну хорошо, ты прав, − стараясь не встречаться взглядом с сыном, Варвара стала собирать растрепанные волосы в хвост. − Пусть будет кузнец.
− Зачем ты это сделала, мама? − по-прежнему говорил только Даниэль.
− Сделала что?
− Отдалась ему.
− Ты не так все понял… Даниэль…
− Ты была пьяна от любви!
− Что? − она нахмурилась. − Что, черт возьми, ты себе позволяешь? − наконец, она собралась с мыслями и решила дать отпор. − Я должна отчитываться перед вами? Он любит меня!
− «Ты ведь никогда не изменишь отцу?» – спросил как-то мальчик свою мать…
− Замолчи!
− Я смотрю, как он любит. Вон как побежал, аж пятки засверкали!
− Ему неудобно. Так же, как и мне. Что он, по-вашему, должен был делать? Остаться здесь и объяснять причины своего появления?
Тут она поняла, что, собственно, ничего страшного не произошло. И тот страх, который объял ее в первые моменты, был не чем иным, как реакцией на внезапность, не более. Ее дети уже достаточно взрослые, чтобы знать правду об отношениях, которые возникают между мужчиной и женщиной. И ничего трагичного в том, что она переспала с Алфером, нет. Это был не кто-то с улицы, а известный в городе и уважаемый человек, к тому же ухаживающий за ней до этого два месяца.
− То-то он натерпится страху, когда я подкину змею ему в дом!
− Не смей, Даниэль…
− Что? Ты боишься за него? − Парень в негодовании замотал головой. − Поверить не могу! В кого ты превратилась? Ты мне напоминаешь тех продажных девок из трактира «Соленая губа», что в изобилии встречают гостей при входе!
− Заткнись!
− Ты предала отца.
− Что? Да что ты знаешь о предательстве? − Ей захотелось подбежать к сыну и дать ему хорошую затрещину. Но, к счастью (или к сожалению?), она сдержалась. Что-то помешало ей. Уж не то ли загробное спокойствие, с которым Даниэль вынес ей свой приговор?
− Ты осквернила родительскую спальню.
− Отца уже давно нет с нами, и…
− Он вернется! − закричал на нее Даниэль, и крик его, наверное, услышали все соседи. − Он непременно вернется. Вот увидишь, − черные глаза затаили ненависть. Слепую, жгучую, бескрайнюю…
− Сынок, мертвые не возвращаются.
− Да? А ты уверена, что он мертвый?
− Ты это знаешь так же, как и я. Ваш отец погиб, штурмуя вражескую крепость. − На какую-то долю секунды она оторвалась от него и перевела взгляд на Венегора. Тот по-прежнему стоял за спиной брата и, судя по всему, все еще боялся выступить вперед и молвить слово.
− Это ложь! − Даниэль едва не бросился на мать с кулаками. − Ты не должна ни с кем спать, кроме отца! Как же ты будешь смотреть ему в глаза, когда он вернется?
− Он не вернется.
− Ты так говоришь, будто сама видела его мертвым. Может, ты скажешь, как он погиб?
− Успокойся, я прошу тебя, не начинай старую песню.
− Он жив! Но даже если это не так, ты все равно обязана хранить ему верность до конца жизни!
− Это безумие какое-то…
− Ты лжешь, мать, − прошипел Даниэль. И она не узнала в нем своего сына. Парень и раньше не отличался спокойствием и здравомыслием, но сегодня он перешел все границы.
− Твой отец мертв! − едва не закричала она и схватила его за руку.
Он попытался вырваться, но хватка матери была железной.
− Отпусти.
− Стой и слушай, что я тебе скажу. Не смей лезть в мою личную жизнь. Это моя жизнь! Понимаешь? − она выкрутила ему руку. − И она тебя не касается.