— Знаете, с драконами лучше сражаться в доспехах, с мечом и в латах. Я не поеду. Передайте от меня Берти мои самые искренние извинения.
— Нет, когда я за вами заеду, вы должны быть одеты соответственно случаю и ждать меня. В противном случае, клянусь вам, вы поедете в том, что в тот момент будет на вас.
Кассандра вопросительно посмотрела на Меррика. Нет, этот человек не способен применить насилие. Правильные черты лица — почти классические, если бы не слегка крупноватый нос, каштановые, ниспадающие на лоб локоны. Ни пылающего взора, как у лорда Байрона, ни жесткой пиратской усмешки, как у простолюдина. Перед ней всего лишь Уайатт, заносчивый граф Меррик. Такой вряд ли выполнит свою угрозу.
— Я никуда не поеду, — упрямо повторила она, скрестив на груди руки.
— Это мы еще посмотрим, — ответил граф, пожав плечами.
Когда вечером того дня Уайатт вышел из конюшни и зашагал к дому, он уже почти забыл этот разговор. День выдался на редкость долгий и утомительный — утром произошел досадный случай с Кассандрой, а вечером любимая кобыла разрешилась от бремени жеребенком. Руки у Уайатта были по локоть в крови и грязи, и единственное, о чем он сейчас мечтал, — это о глотке бренди и горячей ванне.
Не успел он переступить порог, как услышал доносившиеся из гостиной голоса и, вспомнив, что говорила утром мать, застонал. В гостиной сидела Кэтрин.
Заслышав его шаги, обе женщины вышли из комнаты и направились ему навстречу. Да, теперь никуда не деться, решил про себя Уайатт, он попал в ловушку. Скорее всего дам предупредил о его возвращении какой-нибудь услужливый лакей.
Его внешний вид заставил мать издать возглас неудовольствия. Кэтрин промолчала, но ее молчание было красноречивее всяких слов. Меррик отвесил поклон.
— Простите меня, уважаемые дамы. У меня и в мыслях не было оскорбить вас моим внешним видом. Увы, мать-природа потребовала моего вмешательства. Можете сесть за стол без меня.
В холл из гостиной вышли родители Кэтрин. Меррик кивком приветствовал барона Монткриффа. Барон понимающе улыбнулся ему, а вот его супруга промолчала, сердито поджав губы. Первой заговорила Кэтрин:
— Я натерпелась от вас оскорблений, Уайатт. У вас нашлось время, чтобы прокатиться в бричке с этой шлюхой! Когда же я сижу и жду вас в гостиной, вы, вместо того чтобы поручить конюхам то, что и без того входит в их обязанности, занимаетесь несвойственными вам делами и приходите встречать гостей в таком безобразном виде. Я не позволю, чтобы со мной обращались подобным образом, ни вам, ни кому-либо другому! Я требую, чтобы вы немедленно передо мной извинились!
Интересно, как бы повела себя в такой ситуации Кассандра, подумал Уайатт. Скорее всего предложила бы нечто совершенно невообразимое — например, потребовала, чтобы ему немедленно приготовили горячую ванну, да еще предложила при этом свою помощь. От этих мыслей графу стало не по себе. Откуда они, эти блудливые картины? С каких пор они не дают ему покоя? Наверное, он просто устал.
Он посмотрел на мать — брошенные Кэтрин слова про «шлюху», с которой он якобы катался днем в бричке, сделали свое дело: лицо леди Меррик пылало негодованием. Боже, а ведь как радовался Томас приезду Кассандры, сколько радости и солнечного света она принесла с собой! Ее приезд еще долго будут с благодарностью вспоминать в доме, где вот уже несколько недель царила тревога за жизнь сына и брата. Какой бы ни была Кассандра, сердце у нее отзывчивое, не то что ледышка, которой Бог наградил Кэтрин. Граф насупился, давая понять, что оскорблен словами гостьи.
— Простите, Кэтрин, но сегодня мы уже имели разговор с моей матушкой и пришли к выводу, что каждый останется при своем мнении. Поэтому прошу меня извинить…
С этим словами он еще раз учтиво кивнул и вышел вон, предоставив матери улаживать конфуз. Нет, ему действительно нужна горячая ванна, чистые простыни и ласковая женщина. Разумеется, не Кэтрин.
Глава 13
Сверток доставили в пятницу во второй половине дня. Чумазый мальчишка, что привез его, уверял, что доставка оплачена, и тотчас ускакал на облезлой — под стать седоку — лошаденке. Лотта отнесла сверток Кассандре, но та взглянула на него с нескрываемым отвращением.
— Я ничего не заказывала у портного. Здесь какая-то ошибка.
Горничная нетерпеливо посмотрела на хозяйку.
— Зачем гадать? Если это ошибка, пусть платит кто-то другой, но не мы. Вдруг ваш брат решил истратить на вас кое-что из денежек вашего мужа? Кстати, их хватило бы не на одно платье.
Кассандра, не желая больше слышать рассуждений горничной, с опаской покосилась на предмет их спора. Обычный сверток в коричневой бумаге, откуда он? Лишь в углу виднелось одно-единственное слово: «Доспехи» — и все, ничего больше. Кассандра с трудом сдержала раздражение.
Лотта развернула бумагу и извлекла на свет симпатичное шелковое платье в голубую и белую полоску с белым кружевным лифом, пышной юбкой и небольшим шлейфом. Обе женщины замерли, любуясь изящным нарядом.
— Ты посмотри, какая пышная юбка! — восторженно прошептала Кассандра. — По самой последней моде! А отделка! Какая красота! Мои старые платья не идут ни в какое сравнение с этим платьем! Как только он мог?! — воскликнула она и прикусила язык. Не дай Бог, Лотта догадается, кто прислал ей этот наряд.
В высшей мере неприлично джентльмену дарить девушке столь дорогие подарки — если, конечно, он с ней не обручен. Боже, не иначе как у лорда Меррика помутился рассудок, раз он преподнес ей такой подарок! Ей вспомнилось, какие дорогие вещи дарили ее отец и брат дамам сердца. Что говорить, такие подарки делают только любовницам!
Кстати, Кассандра нашла эту мысль по-своему приятной. И принялась стягивать с себя уродливое ситцевое платье, в котором проходила весь день. После того жуткого вечера, когда Руперт попытался силой овладеть ею, она поклялась, что ни один мужчина не увидит ее раздетой, но женщина есть женщина. Ей хотелось восторженных взглядов и комплиментов. Одно дело, когда к тонкому шелку тянутся мерзкие лапы ненавистного Руперта, и совсем другое — когда к нему прикасаются руки Уайатта. А ведь только замужней даме пристало ходить в шелках, значит, граф признал в ней замужнюю женщину. И вместе с тем было в этом платье нечто невинное, девичье. В общем, если что и смущало ее в этом подарке, так это тот, кто его преподнес.
Впрочем, не все ли равно? Надо примерить обновку. Одного Кассандра не могла взять в толк — как деревенский портной сумел сшить платье по последней лондонской моде и, главное, по ее мерке? С помощью Лотты Кассандра примерила платье.
Сидело оно идеально, подчеркивая фигуру, но кружевная отделка придавала фасону нужную толику скромности. Под платьем оказались шелковые ленты. Кассандра с досадой бросила взгляд на свои непослушные локоны.
— Нет, их просто нужно остричь! Ты только подумай, как мне пошла бы челка и эти ленты! Почему Дункан не позволял мне пользоваться услугами парикмахера?
Если бы жестокое обращение Дункана с сестрой проявлялось лишь в этом, его можно было бы простить, поэтому Лотта пропустила слова хозяйки мимо ушей и взялась за щетку.
— Сядьте. Позвольте мне уложить вам волосы.
Благодаря ловкости рук и дюжине шпилек Лотте удалось заправить в прическу непокорные пряди. Лишь нескольким, самым упрямым, удалось выбиться наружу, и они легким золотистым облачком окутали лоб и шею Кассандры. А чтобы сие замысловатое произведение парикмахерского искусства продержалось дольше, Лотта обвила прическу лентами.
Кассандра с восторгом посмотрела на свое отражение.
— У тебя золотые руки! Теперь я настоящая светская дама!