— И вот мы оказываемся в настоящем.
— Точно. Здесь у нас уже есть довольно ясная картина перемещений Вента. Мы знаем, что денег на Нордкостере он не нашел, знаем, что с собой у него была запись разговора восемьдесят четвертого года в Киншасе, и можем предполагать, что он ставил Бертилю отрывки из записи во время тех коротких звонков, о которых нам известно.
— Вопрос в том, чего добивался Вент.
— Может это быть связано с убийством Риверы?
— Он думал, что Магнуссон в нем замешан?
— Да.
— Можем проверить с помощью вот этого? — Лиза Хедквист указала на доску, на старый конверт. — Письмо подписано именем «Аделита» и написано спустя пять дней после ее убийства, не так ли?
— Да.
— Почему бы нам не сделать анализ ДНК с него, с марки, как думаете? И сравнить с ДНК Магнуссона. Слюна же подойдет и спустя двадцать три года?
— Да.
Лиза приблизилась к доске, открепила конверт и вышла.
— Пока мы ждем, можно констатировать, что, должно быть, Вент в разговоре сильно давил на Магнуссона, раз тот сознается в том, что заказал убийство журналиста, — продолжала Метте. — Наверняка он понимал последствия опубликования такого диалога.
— Поэтому он попытался решить проблему с записью, убрав Нильса.
— Вполне реальный мотив.
— Но у Вента была копия записи в Коста-Рике.
— Магнуссон знал об этом?
— Неизвестно, но Вент мог упомянуть об этом с целью получения своего рода гарантии жизни. Он же знал, на что способен Магнуссон.
— Так что Магнуссон попытался найти кассету в Маль-Паисе, так? На Аббаса эль Фасси напали в доме Вента.
— Да, — ответила Метте. — Конечно, мы не знаем, было ли нападение организовано Магнуссоном, но это очень возможно.
— И если все так и было, он осознал, что проиграл и что запись попала сюда. К нам.
— И застрелился.
— А это означает, что мы никогда не получим признание в убийстве Нильса Вента. Если его совершил Магнуссон.
— Да.
— И то же касается Аделиты Риверы.
— Да.
Все умолкли. Здесь они оказывались в двух шагах от тупика. Никаких технических доказательств причастности Магнуссона к убийству Вента у них не было. Все, что они имели, — предположения, возможный мотив и, по сути, остановленное расследование.
Если только не выяснится, что слюна на марке принадлежала не Магнуссону.
Стилтон исходил из того, что они последовали за ним. От «Сёдерхалларна» до фургона, который затем подожгли. Кроме того, он полагал, что это были те же люди, которые избили Аке. Возможно, они видели, как Том и Хорек разговаривали с мальчиком во Флемпане. К тому же он должен был сгореть. В их сознании. Так что попадись он снова им на глаза, это хорошо их встряхнет.
Стилтон зашел в редакцию и купил связку газет. Все слышали о фургоне. Многие тепло обняли Тома.
Сейчас Стилтон стоял у «Сёдерхалларна» и торговал. Он был очень осторожен. Для покупателей, идущих туда и возвращавшихся назад, он выглядел как обычно. Как бездомный продавец «Ситуашун Стокгольм», который стоит на месте, где уже несколько раз стоял в последнее время. Они ни о чем не догадывались.
Когда пошел ливень и загремел гром, Стилтон ушел.
Из-за туч небо потемнело, а над крышами засверкали молнии. Лиам с Иссе уже промокли насквозь, к тому времени как добрались до парка Лилла Блек-турнспаркен. Им даже не нужно было красться и пробираться между деревьями под Рингвэгеном. В самом парке были и кусты, и деревья, за которыми они могли спрятаться. Вдобавок их маскировали темные куртки с капюшонами.
— Вон там, — шепнул Иссе, указав на скамейку недалеко от развесистого дерева.
На скамейке сидела высокая худая фигура с банкой пива в руке, по склонившемуся к коленям телу струился дождь.
— Это же он, черт бы меня побрал!
Лиам и Иссе переглянулись. Они до сих пор не оправились от удивления. Заметив Стилтона еще у «Сёдерхалларна», они не поверили своим глазам. Как он, черт возьми, выжил в фургоне? Иссе достал короткую биту. В сумерках она была почти не видна. Лиам покосился на нее. Он знал, что могло взбрести в голову Иссе, когда тот слетал с катушек. Парни осторожно прошли несколько шагов вперед и стали озираться по сторонам. Парк, конечно, был пуст. Никто не выходил из дома в такую погоду. За исключением бродяги на скамейке.
Стилтон сидел, погруженный в свои мысли. Такая изолированность в сочетании с окружающей обстановкой навели его на размышления о Вере. Он думал о ее голосе и о единственном разе, когда они спали друг с другом незадолго до ее убийства. Это воспоминание содержало некую долю отчаяния.