Нам дали служебный автобус, который повёз нас на ГРЭС-2. Населения в посёлке Солнечном было 7,5 тысяч человек. Но на самой электростанции работало всего-то полторы тысячи, причём многие из них жили в самом Экибастузе. Чем занимались в этом посёлке остальные люди – неизвестно. Мы, приехав туда, попали в самый обед, начальство ГРЭС разъехалось, и шофёр завернул в сам Солнечный – пообедать. Едва мы появились в небольшом кафе, расположенном у автостанции, как нас окружило семь или восемь маленьких, лет по 8-10, голодных детишек, просивших хоть что-нибудь покушать! Мы взяли им пять булок хлеба и по «Сникерсу». Первые три хлебных кирпича они умяли всей оравой так быстро, что мы не успели даже моргнуть! Кто бы сейчас и как не хаял коммунистов, но при них такого не было…
После обеда мы вернулись на электростанцию и, выяснив, что останемся там надолго, отпустили наш автобус. Вечером нам дали вице-президентскую «Волгу». Мы поехали обратно в город, резина была с шипами и, несмотря на то, что вместо асфальта на трассе лежал толстый слой гладкого льда, водила гнал под 90.
Зачем?!! Мы и не сразу увидели в темноте нескольких лошадей, пасшихся возле дороги. Одна из них вдруг выбралась на проезжую часть и задумчиво поцокала вдоль дороги точно по её середине! Наш водила всё же успел остановиться сантиметрах в пятнадцати от её задних копыт, а машину развернуло почти боком. Лошадка тихонько сползла себе с дороги обратно в степь, а когда наш орёл снова попытался полетать, мы уже возмутились и велели ему ехать не больше шестидесяти.
Вечером мы с юристами пошли в кафе, расположенное на первом этаже Дома Быта, напротив зимнего «базарчика», устроенного в бывшем универсаме «Энергетик». А, поскольку им, в отличие от меня, нужно было больше быть на ГРЭС-2, субботним утром эти друзья решили перебраться в служебную квартиру на Солнечном. Я остался один.
Мороз к воскресенью чуть отпустил, было пасмурно, а сильнейший ветер и не прекращался. Воскресным утром я выбрался на улицу и прошёлся по главной улице от «Шахтёра» до «Алёнки». Подходя обратно к гостинице, вдруг увидел «Волгу» с ГРЭС-2: оказалось, что внутри сидит злой, как сто чертей, Жетписов, который с утра вознамерился дёрнуть на этой машине в Астану, чтобы оттуда улететь в Чимкент. Но сразу же за ерментауским перевальчиком случилась такая пурга, что ГАИ перекрыло обе трассы в сторону новой столицы, и им ничего не оставалось, как вернуться…
А никто зимой в такую погоду на легковых машинах по Великой Казахской Степи старается не ездить – для этого же есть паровозы! Вот поэтому мы и поехали на вокзал, где взяли Нурлику билет на ночной поезд, потом вернулись в гостиницу, отпустили машину, а сами нашли себе небольшую кафешку, где и сели. А ближе к вечеру подтянулся ещё и доблестный персонал разреза «Северный» в лице главного энергетика Коляна Дычко и финансиста Димона Лапшина, которые подкатили к гостинице за рулём какой-то машины, на которой потом и увезли Жетписова на вокзал.
Понедельник прошёл в трудах и заботах – потребители не хотели подписывать договора в том виде, в каком я привёз их из конторы, и целыми пачками сочиняли мне протоколы разногласий. Я устал объяснять этим людям статью Гражданского Кодекса про «публичный» договор – «KEGOC», как естественный монополист, должен был заключить со всеми своими потребителями абсолютно одинаковые по своим условиям договора. После нового года меня всё равно заставили снова разослать всем по новой один и тот же текст, и они, как уж и не вопили, но всё же под ним подписались…
А во вторник был наш праздник – День Энергетика! И хоть я оказался не дома, скучнее мне от этого не оказалось! Экибастуз – полгорода сплошных энергетиков! – отмечал праздник на всю катушку, а в нашем филиале «Северные МЭС», бывшем ПЭО «Экибастузэнерго», было особенно весело! Не повезло только мужикам с переданной на тот момент в управление американцам
Экибастузской ГРЭС-1: доблестные потомки Дяди Сэма из корпорации «AES» категорически запретили своему персоналу отмечать праздник на самой электростанции, и мужики, в том числе и супруг одной из наших сотрудниц, приехав в город, немедленно рассосались по гаражам, стоявшим вдоль железнодорожной станции Экибастуз-2.