— Конечно, — сказал он и, не дав мне и шанса, протянул руку вниз, ловко расстегнул крошечные ремешки и снял сначала одну, а затем и вторую туфлю на каблуке. Затем он переместил меня к себе на грудь и поднял мою ногу. В тот момент, когда его сильные пальцы сомкнулись вокруг моей подошвы, я застонала.
— Продолжай в том же духе, и этот массаж станет самым быстрым в истории, — предупредил он.
Удовлетворенно вздохнув, я придвинулась ближе. — Извини, но если бы ты хоть немного представлял, насколько это невероятно, ты бы тоже стонал. — Пошевелив пальцами ног, я сказала: — Пожалуйста, продолжай.
Он так и сделал, и мы продолжили разговор о нашей жизни… или, по крайней мере, я продолжила. Алек задал мне целую кучу вопросов, и, похоже, его очень интересовали ответы. Его интересовали такие мелочи, как мои любимые блюда, фильмы и музыка. Все было так непринужденно, и я расслабилась. Такого свидания у меня еще не было. К тому времени, когда меня начали сопровождать мужчины, я уже была в некотором роде трофеем. Больше всего меня удивляло то, что Алек умел заставить меня чувствовать себя более особенной, слушая, что я говорю, растирая мои босые ноги, чем я чувствовала себя с любым мужчиной, который застегивал бриллиантовый браслет на моем запястье, а затем выводил меня на улицу, как какой-то выигранный приз.
Я смотрела на него и понимала, что, хотя он никогда не спросит меня об этом прямо, я чувствую, что наконец-то настал момент рассказать ему свою версию событий. Рассказать ему правду о том, что произошло, потому что он, безусловно, заслужил это. Он был одним из единственных людей в мире, которые не осуждали меня за мое прошлое, и это действительно много значило для меня.
— Алек, я хочу, чтобы ты знал: хотя я и заслуживаю насмешек в свой адрес, на самом деле я не такой уж плохой человек, каким меня пытаются выставить средства массовой информации. Это правда, что я принимала наркотики и пила в избытке, правда, что я связалась не с теми людьми, слишком много веселилась, чтобы облегчить боль от начавшегося ухудшения здоровья моей бабушки, а также от ужаса, в который превратились новости после аварии Лары Лондон, но я клянусь тебе, я не имею к этому никакого отношения. Я…
— Я знаю, — сказал он.
Мне потребовалось мгновение, чтобы осмыслить его ответ. Он не требовал доказательств моей невиновности и даже не спрашивал, кто виноват… И если я верила, что он говорит правду, а я верила, значит, он знал и о Николае. То, что он не бросил меня на колени, заставляло меня желать полной откровенности.
— Когда в моей жизни появился человек по имени Николай Козлов, это был как раз тот самый момент. Конечно, все это было частью его плана, но тогда я этого не заметила. Я искренне думала, что я ему небезразлична. Вместо этого он показал мне, что самый быстрый способ забыть о своих печалях — это нюхать кокаин и пить в больших количествах. Мне стыдно признаться, что я игнорировала все знаки, предупреждавшие меня о том, что я слишком глубоко погружаюсь в мир, который… Я не уверена, что есть слово, определяющее тот мир.
— Уродливый, — предложил Алексей.
Я на мгновение задумалась и кивнула. Я чувствовала, что подвожу его этим откровением. Но в то же время он должен был знать все это. Он доверился мне, приведя меня в театр, и, хотя не было никаких фальшивых признаний в вечной любви, я чувствовала, что он открывает мне свое сердце. Я точно знала, что открыла и свое, отдав ему свое тело. Прежде чем мы пойдем дальше, мне нужно было выложить ему все на стол. Чтобы он все увидел. Все до последней неприятной детали. Чтобы узнать, захочет ли он меня по-прежнему, когда узнает, какой женщиной я была.
— Да, уродливая. Это подходит ко многим вещам, — тихо сказала я, вынимая ногу из его руки и собираясь соскользнуть с его колен.
Но он не позволил мне этого сделать. Вместо этого он обхватил меня руками и притянул одной рукой еще ближе.
— Продолжай, — мягко сказал он, проведя пальцем по моей левой груди.
Я посмотрела в его глаза и увидела в них выражение заботы, которое я видела только в глазах своей бабушки. И все же я колебалась, потому что этот человек не имел ни малейшего представления о том, насколько страшной была эта история.
— Продолжай, Клара, — сказал он.
Я кивнула и стала рассказывать дальше.
— Николай был тем человеком, который издал приказ об отстранении Лары Лондон от участия в постановке "Лебединого озера", оставив меня, ее дублершу, на главную роль. Как и все в нашей труппе, я была в полном ужасе от известия о ее несчастном случае, а потом до меня стали доходить слухи, что "несчастный случай" — это нечто гораздо большее. На меня стали странно смотреть, когда я делала реверанс и каждый вечер, когда опускался занавес, грелась в лучах похвалы. Когда я пожаловалась Николаю, он ухмыльнулся и сказал, чтобы я не волновалась. Он сказал, что мир — это его устрица, и если он хочет видеть свою жемчужину в центре внимания, то ни одна блядь не сможет этому помешать.