Я никогда не слышала, чтобы женщина теряла сознание в разгар самой умопомрачительной сцены, которую она когда-либо переживала, но я вполне могла стать первой.
Я схватила его за волосы и сказала: — Клянусь Богом, если ты меня сейчас не трахнешь, я, блядь, взорвусь!
— Мы же не можем сейчас этого допустить, правда?
Наконец, после того, как ему показалось, что прошла целая вечность, пока он искал средства защиты, и передал презерватив мне, затем резко вошел в меня, заставив еще крепче обхватила его за шею.
Когда Алек двигался во мне, попадая во все нужные точки, я чувствовала себя так, словно парила на девятом облаке. Мое тело содрогалось от желания, и я уже чувствовала, как эти сильные волны начинают захлестывать меня, отправляя в пучину наслаждения.
— Я сейчас кончу!
С этими словами Алексей подхватил меня на руки и отбросил на кровать, чтобы я могла мощнее погрузиться в него. Я вцепилась в него. Его руки забегали по мне, и вскоре я уже полностью содрогалась, выгибалась, кричала, освобождаясь.
Почти в то же мгновение Алек тоже потерял себя от ощущений. В этот момент, когда его лицо исказилось от удовольствия, я почувствовала прилив еще более сильных чувств к этому человеку.
Когда мы лежали рядом на кровати, счастливо задыхаясь, переплетя наши конечности, у меня возникло желание спросить его, где его голова находится, когда речь идет обо мне. Но я не спросила, потому что боялась. Я не боялась, что он не согласится с тем, что сексуальная химия между нами зашкаливает. Я боялась услышать, что, возможно, он считает меня отличной любовницей, но слишком ущербной, чтобы рассматривать как девушку.
Я влюбилась в Алека, и очень сильно.
Мне казалось, что это очевидно, и я ничего не могла с этим поделать. Да я и не хотела. Он был невероятным, поистине удивительным, и большая часть меня была уверена, что он — тот самый мужчина, о котором я даже не подозревала, что искала, но я не могла не задаваться вопросом, как такой хороший мужчина, как Алек, может хотеть такую несовершенную женщину, как я.
Вместо того чтобы, возможно, узнать то, чего я предпочла бы не знать, я повернулась, чтобы посмотреть на него, чтобы насладиться всем, что связано с его присутствием, и он прикоснулся к моим губам легким поцелуем.
— Ты и вправду необыкновенная. — Он усмехнулся. — Неожиданная и чертовски сексуальная. Мне очень нравится развратничать с тобой.
Я наклонилась над ним, чтобы нежно поцеловать его, и вскрикнула, когда его рука коснулась моей голой задницы.
— Пошевеливайся. Я умираю от голода, а на кухне меня ждет десерт.
Я покачала головой, но поднялась с кровати. Схватив его
рубашку, я натянула ее. Она практически проглотила меня, но, просунув несколько пуговиц в дырочки, я, по крайней мере, осталась в ней, пока шла за ним по коридору. Или, лучше сказать, следила за его голой задницей, которая вела меня обратно на кухню. Я не была по-настоящему скромной, но, тем не менее, я не расхаживала по дому голой, как только появилась на свет. Но если Алек хотел этого, я не собиралась жаловаться.
Оказавшись на кухне, он поднял крышку с подставки для торта, открыв взору самое невероятное произведение искусства, которое я когда-либо видела.
— Что это? — спросила я.
— Павлова, — ответил Алексей, открывая шкафы и ящики, чтобы достать тарелки и вилки. — Он был создан в честь прима-балерины Анны Павловой, как дань уважения ее таланту и красоте.
— Это великолепно, — искренне сказала я, взобралась на барный стул и потянулась за вилкой, но получила шлепок по руке. — Эй! За что это?
— Это твой десерт, — сказал он, снимая крышку с гораздо меньшей подставки для торта, чтобы показать то самое печенье, которое я уже видела.
— Ты действительно приберег его для меня?
— Конечно, — сказал он, поднимая печенье серебряным сервером и перекладывая его на фарфоровую тарелку. — Не могу же я встать между женщиной и десертом по ее выбору.
— Ха-ха-ха, очень смешно, — сказала я, улыбаясь, когда он поставил передо мной тарелку и положил на нее вилку и салфетку.
Он усмехнулся и отрезал для себя очень щедрый кусок "Павловой". С его тарелки скатилась засахаренная малина, и я протянула руку, чтобы схватить ее, прежде чем он успел поставить сервер на место. Положив ее в рот, я закатила глаза от счастья.
Алексей снова захихикал, когда я взяла печенье и откусила кусочек. Шоколад таял во рту, а терпкость малины только усиливала его вкус. Сглотнув, я отломила кусочек печенья и протянула его через весь остров. — Каждому нужно немного дьявола в противовес ангельской чистоте, — сказала я, кивнув в сторону Павловой на его тарелке.