— А как же… я? — мой вопрос разлетается эхом, разбиваясь о стены вип-палаты. И как жаль, что его слышит человек, которого я меньше всего желала бы здесь видеть.
— Что ты здесь делаешь? — удивляется мать, воспроизводя мои мысли вслух.
— Играю роль настоящего брата, — ухмыляется Глеб, в привычной манере отвечая с подколками своей матери. Он ее родной сын, и по документам мой сводный брат. А еще личный монстр, чья тень преследовала меня не только в нашем доме, но порой и за его пределами.
— Ты должен быть на занятиях, — строго говорит ему Анна Евгеньевна, напрочь позабыв обо мне. Удивительно, раньше она не замечала его, если я находилась рядом, теперь же все наоборот.
— Прямо сейчас туда и поеду, только передам кое-что сестричке. Или постой, ты уже отказалась от нее? — Глеб проводит рукой по коротким, кофейного цвета волосам. Я заостряю внимание на том, что он в майке, а не в рубашке, значит, с момента моего падения на сцене прошли сутки или больше.
Мама, да, она все-таки в какой-то степени для меня мама, обходит дугой своего старшего сына, и, не говоря мне ни слова, закрывает за собой дверь. Мы остаемся вдвоем. Я и человек, мечтающий стереть меня с лица земли.
Он проходит вглубь палаты, берет стул, разворачивает его спинкой и садится, опервшись руками перед собой. Склоняет голову, уголки его губ изгибаются в далеко не дружелюбной улыбке. В ней яд. Острые иглы, которыми он протыкает мою душу день ото дня. И ведь главное, сколько бы я раз не пыталась найти причину нашей вражды — не получается. Он возненавидел меня в первый день знакомства, тогда как я пыталась стать ему сестрой или хотя бы другом.
— Уходи, — говорю, ощущая, как в горле образуется непроходимый ком.
— Это тебе, мой подарок, — он протягивает пакет, но я не беру. Даже не смотрю на него, и без этого подлеца настолько плохо, что хочется кричать, пока не ослабну. Я не понимаю, что делать дальше, не понимаю, как есть или пить, когда мое будущее будто поставили на паузу. Мне страшно даже закрыть глаза, лечь на подушку, страшно, что реальность не измениться, и кошмар перерастет в то, с чем придется как-то жить. А я не готова… просто не готова оказаться в рядах сломанных кукол.
И Глеб, словно читая мои мысли, добавляет масла в огонь.
— Мать списала тебя со счетов, ты больше ей не нужна.
— Не празднуй раньше времени мое поражение! — срываюсь на истеричный вопль я.
Гордеев подскакивает со стула, вмиг оказавшись слишком близко. Его руки упираются по обе стороны от меня, его парфюм с нотками дубового мха заполняет собой воздух. Я, подобно взъерошенной кошке, впиваюсь взглядом в сводного брата, поджав от злости губы. Он смотрит тоже без особой любви, мы оба напоминаем динамит, в котором сломался детонатор.
— Хватит! — холодным, чужим голосом цедит Глеб. — Завязывай играть в эту чокнутую семейную драму. Дашка, — мое имя он произносит с таким отвращением, словно оно его физически ранит. — Как ты не понимаешь, надо было отказаться в тот день от предложения моей матери. Надо было остаться в приюте. Зря ты не послушала меня.
— Уходи, — только и нахожусь, что ответить ему.
— Прима чертова, — усмехается он, коснувшись горячими пальцами моего подбородка.
— Уходи, — скидываю его руку, проклиная гипс и свою беспомощность, что не могу, как следует дать отпор.
— Ненавижу балет, — шепчет он почти мне в губы. Затем все-таки отдаляется и, громко хлопнув дверью, покидает палату.
Я выдыхаю, хотя мне совсем нелегко. И тут еще как назло медсестра заходит, притаскивает этот чертов букет черных роз. Откуда она его только взяла?
— Такой красивый, — говорит молодая девушка, явно лукавя. Ставит проклятый веник на подоконник, случайно задевает одну из роз, и вдруг из букета выпадает записка. — Ой, простите, — мямлит она. Подбирает клочок бумаги и протягивает мне. Я принимаю его с неохотой, жду, пока медсестра выйдет, хотя надо бы выбросить записку. Глеб ничего хорошего написать не мог.
Но зачем-то все-таки разворачиваю, а там… Совсем не то, чего я ожидала увидеть.
___
Отдельная благодарность моей дорогой читательнице Татьяне, а также Даше Коэн.
Глава 02 — Даша
Бабочка с оторванным крылом.
Вот и все содержание записки. Собственно, ничего нового. Уже как полгода я получаю всякого рода намеки, в которых содержаться эти бабочки, нарисованные от руки, между прочим. Их рисуют на разноцветных клочках бумаги и периодически куда-то подкладывают мне: то в рюкзак, то в карман пальто, один раз я нашла записку в пуантах.