Воспоминания оказались такими яркими, что в галлюцинациях я оказалась там. Ветер трепал мои волосы, мне было тепло и хорошо. Ограда каменная, линия горизонта и лазурные волны на неспокойном море.
Окунуться бы.
— Не забраться к тебе в сознание, смотри-ка какая каменная. Как твоё имя, принцесса?
Да, очень странный голос. Он говорил достаточно тихо, таинственно так, словно былину рассказывал. Напевно с выражением, с расстановкой слов.
Я оглянулась.
Волк стоял позади меня в облике человека. Старик.
Я плохо определяла возраст по внешности. Сколько ему? Сорок или семьдесят? Выше меня почти на голову, жилистый. Бородень густая, весь косматый. Лохмы то ли русые, то ли седые, а может чёрные… Глаза голубые, как небо над морем. Морщины какие-то хитрые, и улыбка на широких губах.
Голый. На плече связанные между собой шнурками кожаные ботинки, похожие на спортивные тапочки.
Я подняла взгляд, над лохматой шевелюрой оборотня, замка в ведении не было только сад.
Лето. Такая природа красивая. Мне лучше здесь, чем в душной Москве, но в этом Лесу слишком опасно. Вот я умерла. Или сплю? Сон великолепный, деда убрать и можно навсегда здесь остаться.
Но Альфа был настойчив. Ждал, сверлил взглядом.
— Теона, — ответила я назойливому старику и отвернулась от него.
Это он пах мимозой и хвоей. Очень привлекательный запах. Дед неприятный.
— А батя твой случаем не Марк Яровит? — докопался певчий старикан.
— Он умер, — спокойно ответила я.
— Василиса! Иди, согревай внучку!
Рассмеялась. Смешной сон, забавный дед. Опять посмотрела на старикашку, он подошёл ближе. Ничего такие у него плечи… Широкие. И руки все в венах и тугих мышцах. На член не посмотрела, мне Кора хватило… На всю жизнь впечатлений!
— Меня зовут Акила Род, — представился он и подал мне руку. На пальцах мутные когти.
— Я шла за Афанасием, а не за тобой, — щуря один глаз, вглядывалась в его необычное лицо.
— Я-то тебя первым поепал, — и, не дождавшись, когда я дам ему свою руку, взял меня… насильно блин, иначе не скажешь.
— Дед, ты охренел?! — возмутилась я, вырвав пальцы из рукопожатия. — Как поепал?! Зверем что ли? Я думала, ошиблась!
— Так исдохла бы, принцесса, а так, — он похотливо подмигнул мне. — Молоденькая какая.
— Иди на хер, дедушка!
И он пошёл. Шлёпал голыми ногами по зелёной траве поляны. Ноги волосатые. От косм по позвоночнику тянулся меховой серо-русый гребень и заканчивался на копчике длинным пушистым хвостом, который вилял при ходьбе. По обе стороны от гребня на широкой спине были выбиты серо-синие крылья.
— Подумай, какая принцесса! — донеслось откуда-то из реальности.
Опять боль, слабость. Головокружение и жуткая тошнота.
Наконец-то воды дали.
— Афанасия она хотела, — с иронией продолжил возмущаться дед странным, немного завораживающим голосом, который очень классно клеился с его внешностью. — А он не хотел. Ты ему не истинная вовсе. Ему медведю убогому нужно было с Демоном подраться, развеяться. Разве не обидно слышать, что принцесса меня не хотела? Пожалела бы своего Альфу, Теона.
Колкая насмешка в его голосе.
Он замолчал. Что-то сыпал мне на живот, от чего было щекотно и чувствовалось, как стягивает кожу.
— Я сказал, ляг рядом! — рявкнул он.
Грозно так. У меня сразу кишечник на место лёг, хотя явно не ему старче приказывал.
Какой строгий дед.
С правого бока меня окутала густая шкура, горячее животное легло рядом со мной, на колени закинуло хвост и дышало над ухом.
Я лежала на шкурах, что-то вроде широкой и низкой кровати.
Пещера? Надо мной каменный свод.
Голову повернула, оказалось, это отступ скалы под нависшими камнями. Площадка имелась с пугающим до икоты видом.
Меня на высоту затащили!
Очень высоко, потому что деревья-великаны только верхушками виднелись, всё остальное было ярким небом. Лес со скалы было хорошо видно. Он стелился внизу волнистым ковром, упирался в горы далеко от этого места, возможно за сотни километров, потому что горы были еле различимы и прятались в голубой дымке.
Дед реально летал? Все волки жён в логово ведут, мой в гнездо.
Уже поздняя весна, это чувствовалось в воздухе, прогретом горячим солнцем
Птицы мимо пролетали. Некоторые, самые смелые прыгали на площадку. На солнце красовались яркими крылышками, а потом бесстрашно под навес скалы в тень передвигались, высматривали у потухшего кострища что-нибудь на обед.
Там же у костра валялись походные предметы. Старинный алюминиевый котелок, такой же покорёженный чайник. Деревянные и железные тарелки. В самой глубине этой пещеры стояла вот эта странная кровать со множеством шкур, в которых меня закопали.