Нам в этом городе еще месяца три жить, а потом обратно, в Питер. И не надо, чтоб потом слухи пошли, что Жнецов на периферии лохи опустили.
То, что Костик смотал сразу после игры, говорило о многом.
Найти его не составило труда, и я решил размяться и вспомнить молодость. И вот теперь прикидываю, что делать с ублюдком дальше.
В землю вколачивать? Придется, похоже…
Блять…
Серый будет говорить, что он был прав.
Я представляю самодовольную физиономию брата и кривлюсь. Чертов провидец. Хотя, это было до того очевидно, что даже смешно теперь…
Не договорив, я поднимаюсь с корточек и осматриваюсь.
— Твоя хата?
— Нет…
Так…
— А родители где живут?
— Не надо… Не трогайте их…
Долбанутый.
Ну вот как их не трогать, если ты принес на жопе проблемы?
Взгляд цепляется за телефон, беру его, провожу пальцем по экрану и внимательно смотрю на лицо девушки на заставке.
Миленькая, улыбается, морщит курносый носик. Темные волосы растрепаны, на щеках ямочки. Прямо белоснежка…
— Это кто? — поворачиваю экран к морде Костика.
— Не трогай ее… — рычит он внезапно, проявляя агрессию. Ну надо же! Хомяк завелся прямо!
— Я спросил, кто это? — дрессировочно сжимаю его двумя пальцами за нос, держу, пока не начинает сучить ногами, и отпускаю.
— Невеста, — гнусаво отвечает Костик, — не трогай ее… Она ни при чем!
— Невеста… — я провожу пальцем по нежному овалу лица на экране, — любит тебя? Сильно?
— Да… Жнец… Не надо… Я все выплачу…
— Ага… В следующей жизни… — задумчиво рассматриваю я фотку, а затем перевожу взгляд на Костика, — это — твой шанс.
— Нет… — он неверяще мотает башкой, — нет… Она… Не согласится.
— Так уговори, — пожимаю я плечами, — в твоих интересах.
— Жнец… Не надо. Мы пожениться хотели.
— Ну так поженитесь. Потом. Если у вас такая охеренная любовь, то она согласится войти в твое положение. Ну, а ты, как благородный продолбавшийся мудак, примешь ее выбор.
Он смотрит на меня слезящимися от боли и отчаяния глазами. Ждет, может, что я решение поменяю. Но нихера. Не поменяю. Отличный вариант потому что.
А то устал я от выходок Серого, да и настроение у него херовое, если нет секса. А херовое настроение Серого Жнеца — это просто вынос мозга. Мне, как его старшему брату, в первую очередь. Короче, отлично я все придумал. Теперь, главное, воплотить.
— Одна ночь, и весь долг спишешь?
Вот наивный дебил, а!
— Нет, Костик, — я сегодня чудо, какой терпеливый, сам поражаюсь, реально! — не одна ночь. А пока не надоест. Месяца три точно. А там, как пойдет.
Костик убито роняет башку на диван, а я снова смотрю на фотку улыбающейся девчонки.
Ну, привет, белоснежка.
3. Дана. За пару дней до…
— Да, мам, я поняла…
— И вообще, мне не нравится, что вы там отдельно живете, когда уже съедетесь? Это же удобней!
Голос мамы, настойчивый, резкий, пробивает, кажется, голову навылет. Ощущаю мимолетный, но острый укол в висок, морщусь. Надо заканчивать разговор, но мама еще не выговорилась.
Я сама виновата, упустила момент, когда она села на свою любимую лошадку нравоучений, вот теперь приходится терпеть. Резко отключишься, обиды будет…
— Вы со школы встречаетесь, пора бы уже определяться…
— Мама, нам по двадцать лет… Куда еще определяться? — слабо пытаюсь возразить я, но маму не переубедить.
— Да все твои одноклассницы повыскакивали! Детей уже рожают! А ты все в компьютеры свои пялишься! И одеваешься, как пацан! Вот Костик в тебе девушку и не видит!
Ага, не видит он… Давно уже разглядел…
Но маме я этого, естественно, не говорю.
— Мам… Мне на встречу надо…
— Какие встречи у тебя еще?
— По учебе.
— Вот лучше бы подумала, как заставить Костика предложение сделать! А не про учебу!
— Я думаю, — покорно соглашаюсь я, — пока, мам. Папе и Ромашке привет.
И, пока мама удивленно сопит, отключаюсь.
Выдыхаю.
Черт…
Никаких нервов не хватит с ней. Как я до восемнадцати выдержала? Наверно, только потому, что спокойная, как удав. И постоянно в работе своей. В прогах.
Это увлечение, еще с ранних лет оформившееся, меня и спасало постоянно. Нервы сберегло.
Сколько раз так было: со школы придешь, а дома очередной треш, мама наводит порядок или затеяла ремонт, или просто что-то ей не так, и она орет на безответного отца и ко всему равнодушного брата. А я — наушники на голову, и туда, в искусственную, но такую реальную для меня реальность.