– А если уже пошел? – настаивал я.
– Улепетывать вовсю надо.
– А если опоздал?
– Тогда взбирайся на скалы.
– А если и тут опоздал.
– Тогда плыви морем до пляжа.
– А если…?
– Никаких если, марш домой.
А тучка так внезапно появившаяся, несколько раз дыхнула порывом ветра, зацепилась за скалы, на мгновение накрыла их тенью и, рассеиваясь, расползлась по растущему выше лесу. Удивительно. На море непогоды как не бывало. Снова ласково светило солнце, и лишь волны с чуть большей амплитудой накатывали на берег. Счастливые до невозможности, что отделались легким испугом, мы направились домой.
Дорога вела по тому же ущелью. Также звонко щебетали птички, перелетая с дерева на дерево, в лесу была тишь и благодать.
Глава VII. Спасатель – тетя Даша
Жмых уже привык к запахам моря. Они стали привычными и родными и не пугали его как первое время. Он выпрыгнул из воды и, набрав побольше воздуха, нырнул к самому дну. Желтый песок и камни, увитые водорослями, встретили его. Но что это? На песке явно просматривался контур крупной рыбы зарывшейся в песок. Жмых решил ее попугать, и выпустил пулеметную очередь ультразвука. Из песка, подняв мутное облачко, выпорхнула камбала. Жмых погнался за нею. Разве ее догонишь? Он всплыл на поверхность глотнуть воздуха и пристроился рядом с матерью. С того времени, как они первый раз сплавали к Лысому камню, прошло часа три.
– Ма, как ты думаешь, человечки не вернулись обратно, за искусственным глазом?
– Вряд ли, они же понимают, что без нас они его не достанут.
Дельфины разогнались и подпрыгнули высоко в воздух. На Лысом камне снова сидели их недавние знакомые. Мать понимала, что лучше держаться подальше от людей, трудно угадать их намерения. Но с другой стороны, прикоснуться к чужой цивилизации всем интересно, и они, дельфины не составляют исключения. Ей самой захотелось сплавать к Лысому камню.
– Только не вздумай больше хулиганничать, – предупредила мать.
– Обещаю, – заверил ее Жмых.
На этот раз, когда они приплыли к Лысой скале, толстый сидел на ее макушке и пел жалобную песню.
– Видишь, что ты натворил, наверно ему дома досталось, – сказала мать Жмыху.
– Я у него попрошу прошения, пусть не воет так, а то я заплачу.
Жмых затрещал и, высунув голову из воды, почти лег на скалу. Ему до слез было жалко толстого. А тот, не переставая выть, подвигался к ее краю и вдруг совершенно неожиданно плеснул чем-то белым и тягучим прямо в открытую пасть дельфиненку. Жмых со страхом сомкнул челюсти и нырнул. По языку растекалась непередаваемая вкуснота. Рядом плавала испуганная мать.
– Выплюнь сейчас же, выплюнь сейчас же, – был слышен ее грозный приказ.
А Жмых растягивая удовольствие облизывал нёбо.
– Мама, он меня угостил чудесным напитком. Я ничего подобного никогда не ел. У него там еще должно остаться.
А мать переживала за сына. Она часто видела людей плавающих на больших кораблях, и знала, что те отбросы, что человек выбрасывает за борт нельзя использовать в пищу. А здесь не выбросили, а влили струю прямо в рот ее сыну. Она спросила:
– Как ты себя чувствуешь, сынок?
– Как во сне, сладко аж жуть.
Теперь попробовать решила и она сама. Могучий Чих, ее родной брат рассказывал: что иногда в дельфинарии давали что-то сладкое, неужели это то? Оба дельфина выпрыгнули на поверхность, подставив открытые рты.
Толстый человечек оказался храбрецом, он, не мешкая, соскользнул в воду и влил приличную порцию невероятной сладости в рот обеспокоенной матери. Следующая порция досталась Жмыху. Мать-дельфиниха выплюнула приторную жидкость в воду. Как разбавленное молоко, только приправленное сахаром, и что в нем хорошего нашел Жмых? У нее молоко в десять раз жирнее и лучше. Но на этом чудесное знакомство не прекратилось. Толстый оказался просто чародеем, он стал, как скребком почесывать по гладкой коже сначала Жмыха, а потом и ее мать. Какая же у него нежная рука. Не надо искать и скалы, чтобы о нее потереться. Дельфины просто млели. И в это время в воду с Лысой головы спрыгнул второй, черненький агрессор. Дельфины сразу нырнули на глубину.
– Жадный какой, – завопил Жмых. – Он сейчас у толстого отберет бутылку.
Но сосуд с необыкновенным лакомством остался в руках толстого, а после небольших препирательств черненький полез наверх.
– Главный у них толстый, – сделал вывод Жмых, – видишь, он не отдал бутылку, нам все достанется. Поплыли к нему.
Дельфины оказались рядом с толстым. Но он больше не предложил живительного напитка, а стал показывать, что ищет что-то на дне.
– Мама, он хочет, чтобы мы ему достали искусственный глаз, – догадался Жмых, – давай я сплаваю.
– Не торопись, – она его остановила, – как только ты принесешь им его, тебя перестанут кормить. Надо схитрить, так Могучий Чих, твой дядя учил. Я знаю, что ему надо. Все люди по суше ходят в обувке, и только когда в воду ступают, разуваются. Я принесу ему резиновую мягкую туфлю, одну я видела здесь недалеко, ее течением вынесло. А искусственный глаз пока не приноси, посмотрим, как они себя поведут, поддаются ли дрессировке? Если ты им его сейчас принесешь, завтра они могут и не появиться.
Жмых был полностью согласен с матерью, чего сразу отдавать искусственный глаз, когда можно доить и доить толстого. И завтра можно будет его вернуть. Он поплыл вместе с нею, высматривая на дне человеческую обувку. Это была кроссовка, только не пара, а одна штука.
– Зачем она им? – спросил Жмых.
– Стыдно, что плавников нет, вот и прячут в них ноги.
Мать-афалина понесла кроссовку Даниле.
Но наверху случился непредвиденный казус. Тот, кто принес кроссовочку, а это была мать, тому толстый и захотел дать порцию сладости. Только мать-дельфиниха отказалась. А толстый Жмыху даже не предложил полакомиться. Возмущенный несправедливостью Жмых полетел рыскать по дну. Где-то недалеко он видел такую же резиновую вещь. Через несколько минут в руках у Данилы оказалась старая калоша. Наконец, Жмых получил свою порцию вкуснятины. Бутылка начала пустеть.
– Мама сделай что-нибудь, чтобы они и завтра принесли нам божественного напитка, – запричитал Жмых.
– Не волнуйся, мне твой дядя Могучий Чих рассказывал, что они больше всего любят, – успокоила его мать.
– Что?
– Любят перед другими показать, как они здорово плавают. Я его сейчас мимо пляжа провезу, пусть потешит свое самолюбие. Может быть, там девочка какая сидит.
– А это кто?
– Женская особь, твой дядя Могучий Чих рассказывал, что когда одна такая особь приходила в дельфинарий, у того, кто ухаживал за дельфинами и ходил по бортику, всегда кровяное давление поднималось, и валилось все из рук. Он невменяемым становился, начинал ее ревновать к твоему дяде.
Вот так толстому и повезло, что его прокатили мимо пляжа. Дельфины еще немного покрутились рядом с Лысой головой. Но бутылка была пуста. Объем съеденного соответствовал пустому объему бутылки. Ничего из нее больше не вытечет, об этом хорошо знала мать.
– Хватит на сегодня, сегодня одному достали обувку, завтра другого обуем, – пообещала она Жмыху. – Пора и честь знать.
Дельфины красивыми прыжками удалялись от Лысой головы. Когда они уже порядочно отплыли в море, мать все еще продолжала ему выговаривать:
– Видишь, какие гостеприимные оказались человечки. Зря ты, Жмых, посбивал с них искусственный глаз.
– Кто же знал, что он не особенный, а самый обычный. Ничего страшного, и своими двумя обойдутся. Зато завтра, представляешь, сколько сладости они принесут за искусственный глаз, если сегодня за старую обувку столько дали.
Мать при очередном прыжке тревожно посмотрела на небо.
– Смотри Жмых, по-моему, шквал приближается, как бы он в смерч не превратился. Ребята могут в него попасть. Они ведь не плавают так хорошо, как мы. Их может о скалы разбить. Поплыли быстрее назад, посмотрим нельзя ли им чем помочь?.
Теперь они неслись назад как торпеды. Только бы успеть спасти ребят, чтобы их не смыло с камня.