Отец Надира страстно любил соколиную охоту, а лучшими пернатыми охотниками считались белые кречеты, занесенные в Красную книгу, и потому еще ценные, что на Ближнем Востоке они не обитали, их браконьерским способом отлавливали на Камчатке.
Одного такого пернатого красавца толстосум Богданович купил за многие сотни тысяч долларов для Надира, впавшего в уныние после ссоры со своей любовницей. Подарок был преподнесен в подмосковном поместье, куда Богданович привез шейха ради прогулки.
Стояла тихая морозная погода. Близ поместья росла прекрасная вековая сосновая роща, для выезда на лошадях имелось все необходимое, седла, попоны и прочая лошадиная амуниция, кататься можно было по просторам белых полей.
Птицу Надиру представил опытный орнитолог. Она сидела у него на руке, вцепившись своими тонкими, но сильными когтями в толстую кожаную перчатку, и медленно, напряженно вертела маленькой гордой головкой с острыми злыми глазами и чуть загнутым остроконечным клювом.
Скучающий Надир, одетый в костюм для конных прогулок, погладил кречета смуглой ладонью по белому в черную крапину оперению, лениво улыбнулся баснословному подарку и сказал, как всегда по-английски — иначе с Богдановичем он не общался:
— Мне нужна вторая такая птица, для моего отца…
— Это понятно, Надир… — хитро прищурился Богданович. Рядом с тонким и красивым Надиром он казался пузатым колченогим евнухом. — Эта птица ваша и только ваша! Легальная, так сказать. Вторую такую придется покупать нелегально…
— Я заплачу столько, сколько нужно. — Однозначно ответил молодой шейх, не спуская с настороженной птицы проницательных зеленых глаз. Он снова погладил кречета, при этом находясь в глубокой задумчивости. — Назову ее Джином… — обращаясь к орнитологу, он велел, — сделайте все, чтобы кречет был здоров и полон сил…
Орнитолог молча кивнул. А Богданович вернулся к разговору о второй птице:
— Второго кречета может достать мой знакомый из природоохранного учреждения, только придется кое-что подмазать…
— Как это? — резко обернулся на Богдановича Надир. Он плохо понимал русские обороты слов, не любил их за двусмысленность. — Говорите яснее. Каким маслом мне подмазать вашего человека?
— А вы шутник, шейх Надир, — ухмыльнулся Богданович ехидно. — И у вас, и у нас одно масло — услуга за услугу…
— Что вы хотите? — холодно прервал молодой человек Богдановича.
Он был полон достоинства, немного печален из-за размолвки с Агатой. Удлиненный и утепленный пиджак из коричневой замши с воротником из волчьего меха сидел на нем как влитой. Белые узкие штаны красиво обтягивали его поджарые бедра, ноги чуть ниже колен были затянуты в черные жокейские сапоги. Он прохаживался вдоль конюшен, из которых доносились нетерпеливый лошадиный храп, редкое бодрое ржание и цокот копыт. В морозном воздухе витал теплый и терпкий запах конского навоза.
— Нужно дать согласие на участие в предвыборной гонке, — после недолгой паузы ответил Богданович, следуя за Надиром по пятам. — Поверьте мне, можно обойтись без прямой агитации, например, устроить шоу. Вы внук бывшего министра и просто обязаны хлебнуть из политической чаши…
— Я уже сказал, что GIT не может быть втянута в политические дела России, так как телесеть имеет гуманитарные и образовательные цели. У вас есть телесеть и канал Культура, заставьте их работать вне формата! — Надир, окончив возмущенную тираду, смягчился, продолжил мягко и лукаво, — а кречета вы все равно мне достанете, не может быть, чтобы такой уважаемый человек не смог достать такой малости…
— Вы льстите мне, Надир, — противно захихикал Богданович. — Я пальцем не шевельну, пока вы не согласитесь на наши условия…
Надиру надоели эти разговоры, он глубоко вздохнул, вдохнул свежего воздуха и сменил тему:
— Красивое поместье, и угодья большие! Чьё это все, ваше, господин Богданович?
— Нет, не моё. Нас пригласил сюда крупный политик, это его любимое детище, так сказать, — ответил делец. — Вам действительно нравится запах навоза? Пойдемте в дом, там нас с вами ждет угощение и красивая девушка…
— О, нет, только не надо мне никого подсовывать, я сам выбираю женщин. В ваших услугах не нуждаюсь, — капризно протянул Надир, следуя за Богдановичем к двухэтажному особняку в стиле модерн: много декора, вычурности и блеска. — Лучше сразу скажите, кто она и что мне с ней делать? Вы пообещали ей меня на ужин?
Богданович удивленно обернулся:
— Не думал, что вы такой потребитель, Надир. Познакомьтесь сначала, потом делайте выводы, кто кому обещан на закуску…
В просторном холле их встретила высокая брюнетка в элегантном платье, красивая и улыбчивая. Втроем они прошли в зал, где был накрыт стол на двоих, горели свечи, сиял хрусталь. Девушка, увидев Надира, заметно подтянулась, но не смутилась, когда он начал откровенно ее разглядывать. Обнаженные плечи, в ушах тяжелые серьги, распущенные волосы.
— Не женщина, а конфетка! — подсказал ему Богданович, заглядывая через плечо. — Я оставлю вас. Эх, если бы молодость знала, если бы старость могла…
Глава 10
— Ты говоришь по-английски? — спросил Надир у незнакомки.
Та ответила, что говорит. Произношение у нее было не университетское, но, наверное, при ее внешних данных это было не нужно. Они присели за столик под присмотром Богдановича, потом, убедившись, что парочка на месте и вряд ли разбежится в ближайшую ночь, он тихо удалился, удовлетворенно потирая руки.
— Меня зовут Ольга, — представилась девушка, улыбаясь. Какое-то напряжение в ней все-таки чувствовалось. Оставили ее на съедение мужчине, который еще ни разу ей не улыбнулся.
— Хочешь я отвезу тебя домой, Ольга… — предложил Надир спокойно. В его планы не входила связь со случайной женщиной. — Мне давно пора в город, думаю, тебе тоже…
Растерялась девушка из экспорта, непонимающе заморгала глазами и удивленно приоткрыла яркий рот, не зная, как ответить на неожиданное предложение, и снова привычно улыбнулась:
— Так быстро? Нет, мне не нужно домой. Хочешь чего-нибудь необычного…? — прошептала она, взяв бокал с клубничным напитком. Даже вина для храбрости не налили из-за вероисповедания клиента.
— Все необычное я предпочитаю делать по любви, — Надир был по-прежнему серьезен. — Я не настолько несчастен, чтобы ловить счастье в обществе незнакомой женщины. У меня есть девушка, я ее люблю…
— И где же она, почему ее нет рядом?! — рассмеялась Ольга с некоторой досадой. Она развела руками и мотнула головой. При этом бровки ее возмущенно полезли вверх. — Какой ты…несговорчивый, строишь из себя принца, что ли, из сказки? Со мной можешь не притворяться. Не узнает твоя девушка с кем ты тут был. Ну, что, так и будешь сидеть с каменным лицом? Хм, странный ты… Скажи, — гримасничала красотка, задетая за живое, — чем твоя девушка лучше меня? А! Она, наверное, не встречается с мужчинами за деньги?
— Она выбрала меня, я выбрал ее, и больше ничего. Это важно в наше время, любить того, кого ты выбрал и хочешь, а не того, кого выгодно, — сказал Надир несколько высокомерно. Он верил в то, что говорил.
— Да что ты, скажешь, твоей девушке не нужны твои деньги?! Пф, не смеши меня, принц доморощенный, спроси ее, что у нее в тебе на первом месте, ты или твой кошелек! — продолжала Ольга беспардонно. — Давай без высоких слов, окей?! Сделай свое дело и можешь идти к своей принцессе с повинной…
Надир поднялся из-за стола, глядя на женщину так, словно она внезапно превратилась в лягушку, и почему-то метнулся к окну. Ему захотелось выйти не через дверь, а через окно, он делал так в детстве в знак протеста и несогласия с окружающими. Благо этаж, на котором они застряли, был первым. Дернув ручку стеклопакета, Надир открыл обе рамы настежь и прыгнул на подоконник, с него он лихо маханул в слежавшийся снег палисадника.