— Добрый вечер, — широко ей улыбаюсь, — Спасибо! Как всегда очень вкусно!
— И тебе спасибо, Филечка! Какой ты хороший, воспитанный мальчик!
— Можете упаковать еду в контейнеры на одну персону? Новенькая не пришла на ужин.
— И эту тоже затравили? — недовольно цыкает и качает головой.
— Немного, — я отвожу глаза.
— Сейчас соберу, — вздыхает тетя Лида и начинает метаться по кухне.
Спустя минуту она протягивает мне два контейнера, в одном салат с тунцом и зеленью, во втором картофельная запеканка с толстой корочкой сыра, потом добавляет небольшую коробку яблочного сока и ее я тоже беру. На этажах есть автоматы с напитками, не знаю, разобралась ли с ними бешеная. Только собираюсь выходить, как меня догоняют Тошик и Стелла, они внимательно смотрят на коробки в моих руках и я испытываю неловкость.
— Не наелся? — Голубева вопросительно вскидывает бровь, — Или потащил Чумичке?
— Потащил Чумичке, — я киваю, — Мне же нужно как-то ее впечатлять.
— Ясно, — недовольно тянет Стелла, — Давайте ей туда наплюем!
Смотрит на прозрачные контейнеры с каким-то звериным оскалом и я брезгливо морщусь. Совсем с ума сошла? А говорят, что парни жестокие. Как по мне, нет ничего хуже женской мстительности и коварности. Демонстративно обхватываю коробки и увожу их вслед за корпусом в другую сторону, пряча их от Голубевой.
— Не неси фигню, — одной рукой хватаю куртку и быстрым темпом иду на выход, пока еда еще горячая.
Теоретически, Чумакова должна была въехать в комнату, в которой раньше жила Селиванова, на втором этаже, в самом конце коридора, но я не был уверен. В основном, здесь живут по двое, однокомнатные номера это желанная привелегия, для нас парней особенно, но в здании их всего три, друг над другом. Я живу в точно таком же, на первом этаже, Виктор Кох на третьем, а Чумакова должна быть на втором, раньше в этой комнате жила Стелла, но когда у нас появилась Селиванова, администрация побоялась, что среди девчонок начнутся междоусобные войны и ее в приказном порядке попросили уступить место. Хотели как лучше, а в итоге накликали на Светку беду.
Поднимаюсь на этаж и уверенной походкой направляюсь к последней двери. Надо только широко улыбнуться, поиграть бровями и она моя. Если повезет, выиграю спор уже сегодня. Стучу в дверь и она почти мгновенно открывается. Я замираю на пороге, напряженно вытягиваюсь и слегка отклоняюсь назад. Чумакова стоит в бойцовской стойке, смотрит на меня глазами, полными ненависти и тревожно хмурится, от моей уверенности не остается и следа, а переносица снова начинает пульсировать ноющей болью.
— Держи, — я протягиваю ей контейнеры, — Тебе что не показывали, где столовая?
— В задницу себе их засунь! — злобно стискивает челюсти и я сразу понимаю, что никакой спор сегодня я не закрою.
— Почему ты такая агрессивная? — чувствую себя идиотом, потому что так и стою с протянутой рукой, но Чумакова не берет свои коробки.
— Не лезь ко мне, чернобровый!
— Да я к тебе не лезу… Просто принес еду, тебе в столовой передали…
— Выброси, — собирается закрыть дверь перед моим носом, но я отпихиваю дверь коленом и только тогда оглядываю Василису сверху вниз.
На ней застиранная футболка, которая раньше была черной, огромные мужские шорты и мохнатые, цветастые носки. Где она нашла этот прикид? С выигранных денег куплю ей красивую шелковую пижамку в знак благодарности, чтобы не ходила, как бродяжка.
— Держи, говорю, еда нормальная! — говорю железно, делаю шаг в ее комнату и настойчиво протягиваю руку.
— Послушай сюда, петух! — Чумакова осторожно пятится, но смотрит на меня своими зелеными глазами очень опасно, — Еще раз сюда сунешься, я переломаю тебе все пальцы!
Почему-то не сомневаюсь, что она может, нервно хмыкаю и слегка улыбаюсь. Девчонка ниже меня почти на голову, но так забавно угрожает, будто верит, что я ее и правда боюсь. Делаю еще несколько шагов, теперь в ее глазах испуг, она опять сдает назад, зажимает плечи и стискивает кулаки. И правда бешеная. Не разрываю наш зрительный контакт, немного наклоняюсь и ставлю контейнеры на край кровати, мне кажется Чумакова в любой момент может на меня броситься, но всем своим ироничным видом даю ей понять, что это страшно меня забавляет.