— Да потому что дерьмовое оно, — поморщился Хаято, отхлебнув глоток.
С улицы просигналил автомобиль, и они подошли к окну, прекрасно зная, что это Ямамото: дом под снос — никого больше не может быть.
Такеши вышел из машины и помахал, а потом пикнул сигнализацией и побежал по лестнице. Видно было даже отсюда, что он отнюдь не бедствует, да и Мукуро слышал о нем довольно неплохие вести: свой ресторан, приносящий немало дохода, маленькая сеть быстрого питания. Деньги, которые они копили на лечение Хибари, не вылетели в трубу все же: Дино нанял менеджера и стал популярным актером, а Ямамото раскрутил бизнес, один только Хаято либо не тронул еще свою часть, либо пропустил их сквозь пальцы, пока гулял с сомнительной компанией и нарушал законы.
— Рад видеть, — обнял он Каваллоне, войдя в дверь. — Ты уже тут, Гокудера. И… — Он улыбнулся, увидев Мукуро. — Ты тоже здесь… Мурико.
Мукуро усмехнулся. Ямамото нерешительно замер, не зная, как поступить. Они расстались не на хорошей ноте — уж точно, но… раньше они ведь действительно могли называться друзьями.
— Давай, обними уже меня, — хмыкнул Мукуро, и Ямамото тут же обхватил его руками. — Ух, какой у тебя костюмчик. С какой старухой на этот раз переспал?
— Боюсь, что я уже неинтересен им, сам уже старый, — посмеялся Ямамото. — О, пиво, — обрадовался он и прищурился, разглядывая банку. — Ты же от него блевал, Дино.
— Не от него, а от количества! Я больше так много не пью, ха-ха, — потер шею Каваллоне. — Когда я испортил любимый плед Кеи, он меня так отделал, что я даже кодироваться хотел.
— А я ничего ему не портил, но когда уронил пепел с сигареты на стол, он меня едва с окна не выкинул, — проворчал Гокудера.
— А меня он бил… эй, меня он не бил! — изумился Ямамото.
— Потому что боялся тебе мозги последние выбить, вот почему, — пихнул его Гокудера плечом.
— Тсуна его всегда успокаивал, — сказал Дино, отпивая из банки. — «Хибари-сан, не надо!», и такая интонация… даже маньяк бы бить не стал.
— Я промолчу о том, сколько раз он бил меня, потому что подсчет займет слишком много времени, — покачал головой Мукуро.
— А помнишь, как он нас отделал, когда мы купили ему мороженое? — фыркнул Каваллоне.
Еще бы не помнить.
— Зачем мороженое делают в форме фаллоса? — жаловался Дино, когда они оба шли по улице и ели мороженое. — Мне его всегда так стыдно есть.
— Ну ты и заморачиваешься.
— Особенно когда оно тает и капает — вообще облизывать приходится! Это бесит.
— У кого что болит, конь. Найди уже себе мужика.
— Э, нет. Парень разбил мне сердце, так что с мужиками я завязал.
Мукуро смотрел на тающее мороженое в его руке и как он отчаянно пытается облизать его, и тут ему в голову пришла отличная мысль, которую он тут же озвучил Каваллоне. Стоит ли упоминать, что тот с огромным удовольствием согласился?
— Эй, Кея! Мы тебе фруктовый лед купили, — ввалились они в его комнату.
— Я не люблю сладкое, — лаконично ответил он, увлеченно играя в какую-то стрелялку.
— Еще как любишь! — возмутился Дино. — В школе ты постоянно отбирал у меня шоколад, который мне девчонки дарили!
Хибари хмыкнул и принял угощение. Мукуро сел напротив него, терпеливо ожидая, пока он снимет обертку. Дино примостился рядом.
— Он тает.
— Жарко на улице. Ты ешь-ешь, пока оно совсем не потекло.
Хибари с подозрением взглянул на них и облизал мороженое, которое уже капало на его пальцы. У Мукуро перехватило дух. Вот он обхватил его губами и скользнул вниз, всасывая. Дино рядом ощутимо напрягся.
А потом Хибари с хрустом откусил половину льда.
— Блять, — дернулся Каваллоне, несвойственно для него выругавшись. Мукуро скорчился, едва не вскрикнув. — Ты такой жестокий!
— Я ощутил эту адскую боль почти на физическом уровне, — простонал Мукуро, пока Кея угарал над ними, доедая мороженое. — Жестокий!
— Сопляки вы еще — на такое меня разводить, — презрительно хмыкнул он, вытирая руки об их одежду и хрустя кулаками. — Сейчас вас постигнет кара.
Да уж, побил он их тогда нехило.
— Я скучаю по ним, — сказал Гокудера внезапно. — По Хибари… и по Тсуне. Просто не могу смириться, что все закончилось так.
Ямамото пожал его плечо и шумно выдохнул.
— Может, съездим тогда на кладбище? Поздороваемся с ними, принесем цветов?
— Не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой Мукуро. Этого он уже не сможет вытерпеть. На кладбище он был только на дважды: на похоронах Хибари и на похоронах Тсуны — и был рад этому.
— А я поеду, — решительно согласился Гокудера. — Хочу уже отпустить наконец.
Дино тоже согласился, и Мукуро, выпив еще пару банок пива, направился вместе с ними.
Они сели в машину Ямамото.
— Я ведь несильно пьян, от меня не пахнет? — спросил он, обдав Мукуро алкогольным смрадом.
— Будет не пахнуть, когда я одену противогаз.
И им пришлось сесть в такси.
— Слышал, у тебя семья, — сказал Ямамото, заметив, как Мукуро ставит телефон на беззвучный режим.
— Жена и две дочери. Кая и Цунаэ.
— Кая и Цунаэ… - усмехнулся Гокудера. - Символично.
Мукуро промолчал.
На кладбище их долго не пускал сторож, так что пришлось его банально подкупить.
— Ухоженные, — присвистнул Дино, присаживаясь на корточки перед могилами и укладывая свежие цветы.
— У меня договор с бюро, — кивнул Мукуро, чувствуя себя не в своей тарелке. С фотографий на могильных плитах на него смотрели лица дорогих ему людей, и это было еще то дерьмовое чувство.
Гокудера потер глаза. Он тоже здесь не был — вообще никогда.
— Я так виноват, — выдавил он из себя. — Не помог Тсуне, связался не с теми людьми… я просто хотел забыть, но не получилось…
— Ты еще можешь, — сказал Ямамото. — Я сохранил твою часть денег. Необязательно забывать, нужно просто смириться.
— Как я, — отозвался Дино.
— Как я, — одновременно с ним ответил Мукуро. — Пойдем. Уже светает. Я хочу увидеть… как сносят дом.
Обратно они ехали в полном молчании. Гокудера всю дорогу шмыгал носом и мрачно пялился в окно.
Мукуро глянул на часы. Придется дома серьезно объясняться.
Когда они подъехали, снос уже начался.
— Я думал, что мы успеем зайти еще раз, — растерянно произнес Ямамото, глядя на тяжелую технику. — Я хотел… убраться. Мы оставили банки и окурки… Хибари не любил, когда мы разводили бардак.
Мукуро посмотрел на него. Он что, серьезно? Дино улыбнулся и что-то сказал, но его голос заглушил грохот заработавших машин.
Гокудера расплакался и что-то закричал. Ямамото, стоявший к нему ближе всех, тоже крикнул, ему вторил Дино.
— …вас! — услышал Мукуро заглушенный голос Хаято. — Так сильно!..
Ямамото тер рукавом глаза, но, несмотря на это, улыбался так счастливо. Дино тоже стоял, улыбаясь и наблюдая за рушащимся домом. Он еще пытался кричать, но, по-видимому, сорвал уже голос.
Мукуро тоже хотел сказать. Многое хотел. О снах, что ему снятся, о своих изменившихся привычках, о сожалении и о том, что на самом деле не хочет ничего забывать.
— Я люблю… — сказал он и закусил губу. Гокудера рядом заливался слезами так, что он невольно заразился его настроением. Кричать не получалось.
— Вот и все, да? — через силу прохрипел Дино. — Не хочу больше на это смотреть.
Ямамото тоже отвернулся, уводя поникшего Гокудеру.
Мукуро достал телефон и снял его с беззвучного режима. Двадцать восемь пропущенных. Пора домой.
Он взглянул на руины, некогда бывшие местом, где он чувствовал себя счастливым, и улыбнулся, бросая ключи в ближайшую мусорку.
Его больше здесь ничего не держало.
Он не будет забывать, но не позволит прошлому отнять будущее. Горечи и сожалений больше нет - лишь легкая грусть и умиротворение. Жаль, что понадобилось так много времени, чтобы окончательно понять очевидное.
— Люблю тебя, придурок, — улыбнулся Мукуро, щуря глаза от восходящего солнца. — Всегда буду…
========== Жизнь ==========