Может, вместо статьи стоит написать любовный роман? Про красавчика-фермера, вскружившего голову приезжей туристке, и про то, что они вытворяли на лоне дикой природы? Правда, такой результат моей поездки будет очень сложно объяснить главреду. Он вряд ли захочет читать женскую писанину, как сам называл много раз подобные произведения.
Но зато у меня останется что-то удивительное на память об этом времени. Ведь продолжения в любом случае не случится, каким бы привлекательным и потрясающим ни был этот деревенский принц. Я закончу свою работу и уеду, а он останется здесь. И с кем-то другим будет целоваться в ароматном стоге.
– Какой такой? – осторожно уточнила, еще немного отодвигаясь от него. Но не потому, что жалела или хотела быть подальше. Просто на расстоянии могла видеть его целиком. Не только потемневшие глаза, но и упавшую на лоб челку, и подчеркивающую скулы черноту щетины, и широкие плечи, и гладкую кожу на груди в вырезе рубашки. Всего. Такого соблазнительного и такого близкого сейчас.
– Улыбчивой. Ласковой, – он сплел пальцы вокруг моего запястья и потянул к себе, опять сокращая расстояние между нами. – Отзывчивой.
Склонился к моему лицу, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, так что губы при движении задели мои. Но не остановился, не начал снова целовать, лишь выдохнул, оставляя на коже тепло своего дыхания. А мне этого тепла ничтожно мало стало, так что я невольно потянулась навстречу, сама находя его губы. Зарылась пальцами в растрепанные ветром волосы.
От него пахло… умопомрачительно. И я вроде бы не ощущала запаха парфюма – да и зачем он на ферме? – но тот аромат, что обволакивал в его присутствии, хотелось вдыхать снова и снова. Дремучий хвойный лес и влажная земля после дождя, с распустившимися цветами. Пряность и терпкость, и свежее дыхание ветра, добавляющего какие-то удивительные нотки. И сено, в которое мы уже почти упали. Теплое и душистое.
Я закрыла глаза, углубляя поцелуй, и позволяя мужчине усадить меня на свои колени. Все потом. Пожалею и стану сокрушаться, что так легко позволила себя обаять. Потом подумаю, как мало знаю о нем, и как скоро всему придет конец. А сейчас мне просто хотелось еще немного побыть рядом. Впитать его тепло и такое откровенное желание. Насладиться неожиданно случившимся в жизни.
Его касания изменились, сделавшись резче и настойчивее. Мышцы под моими руками закаменели, а от жадности поцелуя я едва окончательно не потеряла голову. И уже потянулась к крошечным пуговицам на рубашке, мечтая поскорее добраться до загорелой бархатистой кожи и ощутить ее вкус, как вдруг совсем рядом раздалось тихое ржание.
Глава 8
Влад как-то в один миг собрался, стал серьезным и сосредоточенным. Ссадил меня с колен, вскакивая на ноги.
Конь находился метрах в пятидесяти от нас. Смотрел внимательно, шевеля ушами, будто прислушиваясь. И выглядел очень спокойно, совсем не так, как вчера.
И вроде бы радоваться надо было, что поиски наши к концу подошли, а я расстроилась. Все заканчивалось слишком быстро, даже толком не начавшись. Теперь придется возвращаться. А мне этого совершенно не хотелось.
Влад медленно приблизился к животному, протянул ему раскрытую ладонь. Конь ткнулся в нее носом, переступил с ноги на ногу, позволяя себя погладить. Чуть повел головой, когда мужчина накинул узду, но не стал противиться.
Я осторожно приблизилась к ним, все еще поглядывая с опаской.
– Такое ощущение, что это совсем другое существо. Вчера он меня чуть не затоптал, а сегодня такой смирный. Я и не знала, что так бывает.
Влад снова погладил шею коня, улыбаясь.
– Такое иногда случается. Особенно, если конь молодой и не прирученный. Необъезженный. Он не знает пока, как вести себя с людьми. И поверь, стресс вчера не ты одна пережила. Он испугался не меньше.
– Ты с такой любовью говоришь о нем… – я не удержалась, озвучивая то, что было слишком очевидно. В словах мужчины действительно чувствовались забота и тепло. Говорят, люди, любящие животных, априори не могут быть плохими. У них широкое сердце, они внимательны и чутки. Я смотрела, как Влад гладит коня, как разговаривает с ним, угощая специально припасенным лакомством. И сердце мое, уже и без того расположенное к этому человеку, таяло еще сильнее.