Он посмотрел в сторону леса, вздохнул и поднялся на ноги.
— Пойдем. Скоро я смогу вернуть тебя домой.
Мы встали и побрели по узеньким улочкам. Красивые дома уже не вызывали у меня восторга, на душе было беспокойно и пасмурно.
— Слушай… — сказала я нерешительно. — А это не может быть… Ну, Элигос? Он ведь хочет вернуть Люсьена, разве нет?
— Нет, — Сит уверенно качнул головой. — Элигосу не нужно тело Люсьена. Он хочет его сознание для того, чтобы совместить его с душой. Человеческие тела не могут находиться в Преисподней. Даже в качестве модусов.
Я задумалась, а понравится ли Люсьену такая перспектива. Вдруг осознать, что находишься в Преисподней — каково это? Хотя Люсьен вроде бы высказывал подобное желание, мне это казалось ужасным.
Сит вдруг добавил:
— Если осколки соберут в цельное сознание и соединят его с модусом, Элигос не добьется своего. Возможно, это действия не против меня, а против него.
— Кто-то решил свергнуть герцога?
— Свергнуть — нет, но поставить ему какой-нибудь ультиматум — да.
Отлично, просто отлично. Я умудрилась впутаться в демонские — или, если угодно, адские — интриги.
11
Сит все-таки вернул меня домой. Его силы имели свой предел, и использование некоторых способностей наносило им значительный ущерб. Поэтому он и не смог перенести нас сразу.
Я долго стояла под душем, пытаясь смыть с себя лес Моншау, а потом без сил рухнула на постель.
Сон был очень глубоким, без сновидений — полная и абсолютная темнота. И вдруг я проснулась, резко, как от удара.
В комнате было темно и тихо. Часы показывали три часа ночи. Я перевернулась с боку на бок, недоумевая, что меня разбудило и пытаясь снова уснуть.
Неожиданно послышался странный, неприятный скользящий звук. Как будто на полу комнаты закопошились змеи. После прогулки в Моншау впору было встревожиться и навоображать всяких ужасов, но, видимо, из-за усталости мое сознание оцепенело. Я спокойно потянулась к бра, чтобы зажечь свет и посмотреть, в чем дело.
Пальцы так и не дотронулись до кнопки. По полу комнаты растеклись красные, слабо светящиеся потоки. Я уверилась: мне снится сон.
В зловещем кровавом свете стало видно, что никаких змей на полу нет. Звук переместился к раскрытой двери. Я встала с постели, стараясь ступать между красных ручьев, и направилась туда. Источник звука обнаружился очень скоро: дверной проем и стены облепило что-то черное, пульсирующее, шевелящееся. Немного напоминало тварь из тупика.
Я сделала осторожный шаг вперед и присмотрелась. Из черной массы тут и там высовывались не то лапки, не то отростки, словно множество гигантских многоножек слились в единый организм и теперь пытались выбраться из него.
Спокойное оцепенение спало, меня прошибло волной холодного ужаса. А что, если я не сплю? Разум на удивление чист, во сне так обычно не бывает. Сит предупреждал — кто-то может прийти…
Из коридора раздалась тихая усмешка.
— Кто там? — спросила я и удивилась тому, что голос не дрогнул.
Ответа не последовало, но стало видно — у проема кто-то стоит, довольно высокий. Мне показалось, я вижу пряди рыжеватых волос.
— Сит?
Рука с длинными тонкими пальцами поднялась и плавно опустилась. В черноте на стене вдруг раскрылось множество глаз. Отростки зашевелились быстрее, и нечто начало быстро стекать вниз, подбираясь ко мне.
Я бросилась на диван, будто он был островком безопасности в жуткой вариации догонялок. Это было глупо, но не прыгать же в окно с четвертого этажа.
Скользящий звук нарастал. Я с головой укуталась в одеяло и замерла, ожидая конца.
Не знаю, сколько прошло времени. В какой-то момент я просто откинула одеяло и оказалось, что давно настало утро. На полу и стенах не осталось ни следа ночного кошмара.
Я так и не смогла решить для себя, в чем было дело. Сон? Галлюцинация? Реальность? Хотелось верить, что обычный кошмар, но мне вспоминалось, как четко я себя ощущала, и появлялись сомнения.
После скудного завтрака в виде йогурта — кусок в горло не лез — и двух порций крепкого кофе я выползла на улицу и первым делом огляделась. Сита нигде не было. Почему он не пришел, как вчера? Может, он все-таки был здесь ночью?
Я вспомнила его лицо, бережные объятия, в которые он заключал меня, спасая от модуса, отстраненный и иногда печальный взгляд. Мне значительно полегчало, и я отбросила неудобную мысль подальше. Сит не стал бы меня пугать.