Самослав интуитивно и сам догадывался об этом, но для Деметрия и трибунов пехотных тагм, ставших драгунскими, это стало полнейшим откровением. Тут к войне относились иначе, почти как к священнодействию, где проявляется мужество, где зарабатывается авторитет и получается добыча. А тут щуплый мужичок разложил им по-простому, чего для казны это священнодействие будет стоить. Потому-то и поехал князь Самослав в гости, чтобы договориться, взяв с собой конную полусотню в тяжелой броне, на случай, если в головы вислян невзначай прокрадутся дурные мысли.
Встреча была назначена у священного дуба, где все владыки принесли жертвы. Самослав подарил каждому по хорошему шлему и по ножу с клеймом Лотара, и теперь те сидели, разглядывая переливы металла, словно завороженные. Жизнь тут была небогатая, железо все еще считалось ценностью необыкновенной, а кузнецы были местными колдунами, окруженными страхом и почетом.
Также князь взял с собой бочонок настойки, на которую возлагал немалые надежды. Куда большие, чем на подарки и серьезные разговоры. Впрочем, настойка не помогла, и разговор не задался.
— Не надобно нам тут чужаков, — уставился пьяным взором один из местных вождей. — Мы про тебя, владыка Самослав, слышали. Силен ты, говорят, но и мы тут не пальцем деланные. Любому отпор дадим!
— Да! Да! — закивали лохматыми головами остальные. — Не надобно нам тут факториев твоих. Сами в своих землях разберемся. Купцы пусть приходят, а селиться в наших землях не позволим никому!
— А если нападет на вас кто? — бросил пробный шар князь, уже заведомо зная ответ. — Я помог бы, по-соседски.
— Да нас тут… Да мы их … Ого-го! — понеслась со всех сторон пьяная похвальба.
На этом они и расстались, а князь повернул назад. Он допускал, что эти переговоры ни к чему не приведут, а потому в землях голеншичей готовили здоровенные лодки, которые потом волоком перетащат к мелким притокам Вислы, благо было до них миль десять, не больше. За эти лодки казна заплатит чистым серебром, а на него потом будет куплен товар, произведенный на княжеских же мануфактурах. Экономика молодого государства работала, как часы, перекачивая потоки серебра обратно в казну. Впрочем, тоненькие ручейки его текли мимо, оседая в кошелях пронырливых торговцев, добирающихся и до этой глухомани, или иноземных купцов, посещающих Большой Торг.
Князь ехал домой, жалея потраченного времени и нескольких ведер настойки. Путь на север был нужен, как воздух, ведь ворота Константинополя были открыты для купцов из Новгорода. Но ввязываться ради этого в бессмысленную дорогостоящую войну! Увольте!
— Я, княже, вот что думаю, — Збыслав повернул к государю опухшее от длительных переговоров лицо. — Может, Вышату к поморянам послать? У него хорошо получается с тамошними владыками договариваться.
— Хорошая мысль! — протянул Само. — Они же на побережье живут. Пусть тогда они сами янтарь добывают и нам продают.
— А если напрямую захотят продавать? — задумался Збыслав.
— Не пропустим, — уверенно сказал князь. — Будут нам по твердой цене его сдавать. А умничать станут — конфискуем. Нужен нам тот камень, Збыслав. Марк из Константинополя в каждом письме про него спрашивает. Так что это дело мы до конца доведем. Сам понимаешь, взялся за гуж…
— Не говори, что не дюж! — с готовностью продолжил Збых, который присказки государя выучил наизусть.