— Тебе нужен путь в домен?
— Нет, Сайрис, я уже сказала, что мне нужно. Лишь говорю, что тебе виднее, где прятаться от Троицы.
Наверное, ворон еще долго торговался бы с ней, но в этот момент хаос снова напомнил о себе. По телу пробежала волна странного удовольствия, какое должно быть испытывают мазохисты от боли. Не в силах сдерживаться, я потянулся, желая расправить плечи и потянуть позвоночник, но вместо этого вдруг обнаружил, что мои неестественно красные, покрытые сетью подсвеченных капилляров и дюжиной глаз руки, вцепились в мясистое тело Балтора.
Свинолюд не стал сдерживаться при виде чудовища, мало походящего на знакомого ему сиинтри, и с силой заехал сначала коленом в живот и затем мощным ударом в челюсть, окончательно разрывая мою связь с реальностью.
14. Хаос ½
Шелестящий ветер пронесся над поверхностью бирюзового моря травы, впадавшего в прозрачную бирюзу озера в сердце Геотермы. Бьющий в небо кипящий гейзер уносится высоко в небо, чтобы там растерять все свое тепло и обрушиться вниз ледяными потоками брызг.
Я видел все вокруг, кроме себя самого. Растения, высокие каменные дома с выросшими на их угловатых крышах бирюзовыми травами, мельтешащие дети с развивавшимися космами темно-бирюзовых волос, играющие в догонялки и привыкая в нужный момент менять форму.
Возможно, я мог бы жить так же, не задаваясь вопросами, почему над нами довлеет крыло ворона и почему они могут забрать любого из нас, как свою добычу. Но я не смог. и мы не смеем сказать слова против. И мы не говорим. Никто из сиинтри ничего не говорит, считая это частью жизни или судьбой. Да какая это к бездушному богу судьба, если это вполне конкретная злая воля вполне конкретных тварей?
Ярость и злость окрасила мир вокруг запретными красками. Прежние мирные картины больше не казались мне таковыми. Тревожные холодные потоки безразличного гейзера падали на плечи и головы народа бесправных рабов, находящих извращенную радость в служении убивавшему их господину. Все эти играющие дети, женщины, старики, ни в чем неповинные сиинтри, как мой брат. В чем был виноват перед судьбой Каэйдарк? В чем был виноват мой отец? В чем виноваты те, кого сжирают сорами, чтобы на время заглушить зов неназываемого бога?
Вороны Геотермы это вовсе не стихийное бедствие, а враг, которого можно и нужно побеждать. Силой изгнать из моего дома захвативших в нем власть уродов, а еще лучше — призвать их к ответу. Заставить заплатить кровью и болью за все годы издевательств над моим народом. И с каждым днем во мне крепнут силы, способные это сделать.
Хаос.
В руках оказался рейлин. Оружие, что всегда возвращается к своему владельцу.
Кровавый кармин. – тихо позвал я оттенок запретного Цвета, и он отозвался по китаре, заполняя и насыщая ее алыми цветами. Веселая детвора на улицах сменилась темными фигурами укутанных в медь и черные балахоны вороньих убийц. За спиной врагов возвышались ненавистные черные крылья — символ многолетнего страха сиинтри.
Да хранит тебя биоюза и не коснется тень ворона, так? Тень жалкой летающей курицы, возомнившей себя вершиной пищевой цепочки. Ничтожества! Хаос! Хаос поглотит их жалкие души, хаос заставит их по-настоящему страдать, по-настоящему ответить за все годы наших страданий.
Их отрезанных конечностей и вырванных крыльев хлестала кровь. Намного больше, чем могло бы вмещать тело, но на душе стало чуточку легче. Капельку спокойнее. На песчинку лучше, нежели до этого. Прежде на сердце всегда что-то давило. Долг. Боги, я ненавижу долги! Ни брать, ни отдавать, ни как-либо вообще пересекаться с этой темой. Но вы крупно задолжали мне, вороны.
— Ты обещал, Лииндарк, — услышал я тихий шелест гнилых листьев далеких болот. Обещание — это ведь тоже своего рода долг, верно? Но почему-то напоминание о нем не вызвало гнева. В призрачном голосе Моры не чувствовалось требовательности, властности или даже настойчивости. За гранью слуха, в недосказанности, она выражала лишь констатацию сухого факта. Если я не сдержу свое слово, она просто исчезнет. Серая дева, вокруг которой умирает синий цвет, а вода покрывается тиной, перестанет существовать.
Я приходил в себя медленно. Пространство вокруг по-прежнему плыло. Я видел слишком много, растворяясь во множестве зрительных образов. Хотелось закрыть глаза, но еще не овладел всеми. Их теперь у меня было в избытке.
Попытавшись подняться, я обнаружил себя прочно прикованным к каменному кругу по рукам и ногам.
— Логика? Нет здесь логики! Это как темновник, что вбирает свет ягодами. Почему не листьями? Где у них там фотосинтез внутри ягоды?