— О, у тебя и впрямь любопытные спутники. Сиинский сенсор, жрица светлого бога в мире, где единственные таковые по легенде откармливаются на убой где-то в Подземье, а теперь вот свинолюд, рассуждающий об особенностях языка тари.
— Нет в том странного, добрая госпожа, — на кабаньей морде расплылась добродушная улыбка. — Дом мой полнится книгами этого рода. С детства читал их я. Язык кошачий схож ведь с нашим, только букв в нем больше и престранных слов. Так и обрел я путь свой — именно по книгам.
— В интересном же месте ты живешь, свинолюд, — заметила Лакки. — Вот бы и мне как-нибудь сходить к тебе в гости.
— Никоим нет! — испуганно замотал головой Балтор, осознав, что сболтнул лишнего. — Не могу этого.
Уловив странный шерох маленьких лапок, я с удивлением обнаружил несколько крохотных пушистых зверушек размером с ладонь, что с усердием выметали соринки или поправляли стронутые с места предметы. Вот и ответ на вопрос об уходе.
— В чем суть ритуала? — спросил я больше из желания нарушить тишину, а не пребывать в ней, давая больше места подспудным страхам. Да и от Балтора внимание отвлеку.
— Ничего такого, — легко ответила Лакомка. — Лучше всего будет начать с медитации. Мои ученицы сейчас подготовят нам пространство, и приступим. От тебя потребуется просто закрыть глаза и погрузиться в себя. Лучше расскажи мне о сиинтри. Все, что можешь — никакие тайны я не выпытываю. Вот, возьми чай. Звери сейчас принесут блинчики.
— Воу, не надо так, — послышался голос Лесата, и помещение наполнилось густым ароматом масла и сладких вкусняшек с корицей. — Зачем звери, если я могу всё приготовить и сам?
— Неплохо вы тут устроились, пока в соседних доменах едят склизкую мерзость.
— На территории Доминиона никого не удивишь даже людоедством, а ты жалуешься на грибы, — пожурила ворона магистресса с легкой насмешкой. А у Лесата талант — он даже из склизкогриба с мшистником может приготовить сносный обед.
— Ну-да ну-да, — хмыкнул Сайрис.
Сейчас у меня была возможность как следует рассмотреть Книжную Лакомку вблизи. Если бы не скрытый уровень, ни за что бы не поверил в высокий статус. Короткие шортики, кофта с коротким рукавом, тоненькая серая лента в волосах с отметиной, напоминающей отпечаток кошачьей лапки с незаквашенным пятном внутри в виде раскрытой книги. Это мог быть как её герб, так и просто милый узор. Правильное лицо с на редкость милыми чертами, придававшими ей некий оттенок детской наивности. Такое скорее походит вовсе не грозной главе домена, а скорее девочке-подростку, на плечи которой свалились тяготы забот о большой семье.
Но в остальном передо мной была обычная девушка. Из-под медно-рыжих волос на меня смотрели задумчивые карие глаза, а точка внимания словно блуждала где-то за пределами видимости, в одной ей видимом мире.
— Так что ты можешь мне поведать о своем народе такого, о чем не написано в книгах? — спросила магистресса, многозначительно уставившись в потолок.
— Мне не ведомы ваши книги, Лакомка. Было бы проще, если были бы заданы хотя бы наводящие вопросы.
— Нет наводящих вопросов, Лиин, — улыбнулась она, возвращаясь взглядом ко мне. — Я без умысла спрашиваю. Книги шепчут, что вы пришли к самосознанию во времена заката триантари, достигли расцвета вместе с аманити и погибли с ними. Как так вышло, что сиинтри стали лучшими сенсорами Подземья? К слову, о гибели аму ведь тоже известно меньше всего изо всех зверянских рас.
— Я понял, — кивнул я, сообразив, что от меня хотят услышать. — У нас тоже мало что известно о тех временах. Но то немногое, что мы знаем, передается из уст в уста от матери к сыну с вечерней сказкой. Та ли это история, которую вы хотите слышать? Не хотелось бы случайно усыпить кого перед ритуалом.
— Не волнуйся, я не усну, — серьезно ответила Лакомка, чем еще больше меня смутила.
…В пятый раз неназываемое зло пробудилось на землях великого отца, чтобы стереть детей волка. Не изощренным разумом змия славились они и не тонким восприятием кошачьих душ, но тем, что издревле несло в себе сопротивленье злу. Ни магия, ни хитрость, ни сочувствие не стали на пути у бога зла, но воля. Стальная воля волка, что щитом скрывала души аманити от дыхания неназываемого монстра.
Не знал воитель аму в битве страха, и не сдавался никогда. Даже богов своих дитя волков ни в чем не упрекали и не просили, а лишь славили. Лихие языки твердят, что народ волка пал в бою, но это ложь, дитя, и правда теплится в крови наследия сиинтри.
Единым строем встали волки, плече к плечу, спина к спине, душа к душе. Прикрывши брата, заслонив собою сына, один боец из рода аму уносил с собой к великой скорбной матери десятки монстров, порождений бога без души.