— И ты об этом говоришь так просто?
— Луна светит всем, Сайрис, и злодеям, и жертвам.
— Не хочу быть ни тем ни другим, — заметил я.
— С таким настроем это даже не интересно, — махнул рукой ворон, задумчиво поигрывая мечом. — И что ты делал для лиса, помимо переманивания наших каменных крошек?
— Консультации. Некоторая помощь. Все, что касается Цвета. Еще несколько дней и Алькор стал бы непобедим.
— У меня возникло впечатление, что ты на достаточно высоких ролях в его банде.
— Полагаю, вы почти ничего не знаете об Алькоре. У него было много интересных задумок…
— Не интересно, — оборвал его инженер, занося меч.
— Постой, — остановил я друга. — Этот цвет, — я призвал на ладонь кровавый кармин. — Ты знаешь, с какой стихией он связан? Это хаос или магия крови?
Андрей без особого интереса посмотрел на показанную ему силу:
— Ни то, ни то. Это свободный цвет чистой эмоции. Он ведь зародился у тебя сам собой, а не был найден или получен, верно? И магии у тебя нет, только навык Цвета?
— В таком случае, что он значит? Что это за сила, можешь сказать?
— Ты не знаешь? — удивился цветомант. — Ярость, конечно.
Ярость? Это многое, очень многое объясняет. Может ли быть так, что часть вещей, в которых я винил хаос, отчасти на совести этого цвета?
— А ты не знаешь, как это влияет на носитель?
— Как и любая другая эмоция, — пожал плечами Андрей. — Она будет пытаться тебя поглотить. Может, навалится сразу, если ты чувствителен к Цвету. А если у тебя нужных навыков нет — то будет подтачивать тебя долгие годы. Но результат все равно один. Хотя штука должна быть сильной.
— И что, ничего нельзя сделать?
— Подробные консультации платно, — буднично заметил Андрей.
— Эй, а ты не охренел? Может, проверим, как работает твой артефакт.
— Я предпочел бы этого избежать, у него ограниченный запас возрождений, — спокойно кивнул цветомаг. — Полагаю, моя жизнь будет достойной платой.
— Вот, то-то же, — ухмыльнулся инженер, не заметив, как ловко Андрей из гарантированной смерти перешел в разряд выживших безо всяких соплей и унижений.
В этот момент за спиной Ашера очень не вовремя заворочилось изломанная фигура, которую я принял за труп. Сайрис сразу же направил на израненное тело трисп, но на его пути оказался целитель, закрывая умирающее существо собой.
— Слушай, придурок, ты палку-то не перегибай. Могу ведь зашибить ненароком. Или лис выдрессировал у вас рефлекс прыгать под оружие?
— Оставь ей жизнь. Если хочешь, я заплачу своей за неё.
— О как интересно, — ворон убрал оружие, понимая, что сопротивление оказывать ему никто даже и не подумывает. — Твоя дама сердца?
— Мой друг, — ответил Ашер. — Единственный друг.
— Ага, и правая рука маньяка, делающего из людей гребаные узоры.
— Человек, которого пытал лис, упоминал о помощнице, что видела всю ту жуть и ничего не делала, — добавил я.
— Мы все знали о пристрастиях мастера, — неожиданно твердо ответил целитель, смирившись с возможной смертью. — Если её вина только в этом, то и моя в том же. Мастер Алькор спас жизни нас обоих. Вы бы предали того, кто спас жизнь вам? И к службе нас не принуждали. Это был сознательный выбор — отплатить добром на добро. Разве вы поступили бы на нашем месте иначе?
— О как. Прорвало же тебя, браток, хехе, — похоже, Сайриса начало это забавлять. — Видать, совесть мучит, раз у тебя целая оправдательная речь заготовлена. Долго готовился, да?
— Я бы не стал поступать против чести. Но я понимаю тебя, — кивнул я. — Надеюсь, не окажусь в подобной ситуации.
— О боги, и ты туда же, — закатил глаза ворон. — Делай, что хочешь.
— Всегда думай о чувствах других, — пожал я плечами. — Это принцип тари. И всегда поступай по совести — это принцип аму. Сиин и хану выросли на схожих сказках. А если змеи и впрямь стерли всю их культуру, значит это уже что-то в нашей крови.
— Вот как? — Ашер поднял на меня полный надежды взгляд. — Спасибо, мастер Лииндарк.
Смотрелось это жалко, но при этом от взгляда целителя становилось немного не по себе. Выражение его лица было воплощением надежды и беспросветной тоски. Угольно-черные волосы закрывали собой все лицо — видимо так ханатри пытался скрыть следы змеиного вмешательства в свою физиологию. Из-под растрепанной длинной челки на меня смотрели два звериных глаза — густой цвет янтаря с горизонтальным вытянутым черным зрачком достался ему от предков-мангустов, тогда как компанию ему составлял изумрудно-желтый глаз рептилии с вертикальным зрачком.
— Но боюсь, Сайрис прав, Ашер. В отличии от тебя, она наверняка будет мстить. Ко мне так у неё вообще особая антипатия, уж не знаю с чего вдруг. Опасно оставлять такого врага за спиной.