— Мне казалось, ты ничего не понял из ее слов, — заметила архонка.
— Просто хотел немного помочь ей разговориться, — пожал плечами ворон. — Но думаю, здесь все нужно понимать дословно.
— Речь идет о регалиях, — поняла воплощение Радости. — Он как-то создает их и так становится сильнее?
— Что-то меня три новые клички сильнее не сделали, — заметил я.
— Да понятия не имею. Но нам сказали, в какую сторону рыть. Вот и попробуем. Или у тебя есть другие зацепки? Не все важные вещи связаны с битвами. Странно, что я должен говорить это одному из миролюбивых созидательных сиин. Пройдись над рынком, развесь уши, и возможно, все нужное и так залетит в твою голову. Все же речь идет не о тайнах, а о простых городских байках.
— Понял, ворон. Можешь не продолжать, — мне стало немного стыдно. А затем от новой промелькнувшей мысли меня прошиб страх. Агрессивное поведение с моей стороны действительно не нормально. Хаос, снова ты?
— Я хреновый лидер, но с планированием задач справляюсь вроде бы неплохо, — тем временем, хохотнул ворон. — На обе задачи, основную и по сбору городских слухов — у вас один цикл плюс-минус четверть. Затем встретимся по центру Кисточки Хвостатого рынка. Вопросы?
Последовало десятисекундное молчание, и тишину нарушил неуверенный голос архонки:
— Эт-то… В общем, если мы будем разделяться надолго, то нам стоит придумать способ связи на расстоянии. Скажи, Лиин, а ты мог бы научить нас общаться через музыку?
— Дельная мысль! — на бородатом лице ворона засверкала улыбка. — Как только мне самому в голову не пришло? Так что, Лин?
— Это не совсем способность, — я задумчиво посмотрел в треснувший потолок, через который пробивались одичавшие растения в окружении мерцающих солнечных светлячков.
Призвав слово силы, я оглядел находившиеся в инвентаре инструменты. Хаани моей матери, губная гармошка из вороньей крепости и лисий ситар из лавки старьевщика. Это то, что прямо сейчас мною никак не используется.
Мысль, что мне придется расстаться с двумя своими инструментами вызвала негодование. Я даже не удержался и скрипнул зубами от недовольства, но сразу же себя одернул. Предложение Рин было не только дельным со всех сторон и способным усилить нас, дав важное тактическое преимущество. Мне просто не хотелось расставаться с инструментами, будто я должен был отдать не предметы, а собственные пальцы.
К моему изумлению, сердце уколола жадность. Греховное чувство, коим больны многие народы, и которого прежде в себе не замечал. Хаос? Боги! Да я же сам сведу себя с ума подобными мыслями! Что может быть хуже, чем перестать доверять самому себе? Еще немного, и я начну в самом себе видеть врага.
— Вот, — я извлек ситар с губной гармошкой и протянул товарищам. — Для этого достаточно лишь почувствовать связь пару раз. Ничего сложного. Но чтобы это стало возможным, вы должны быть способны сыграть собственную мелодию.
— То есть мы должны научиться играть на этом? А быстрее никак? — скривился инженер, явно не тяготевший к музыке. Рин же без раздумий потянулась ко мне и бережно взяла в руки ситар чиффари.
— Великий отец может помочь. Можно вкинуть пол дюжины очков в навык — этого должно хватить, — припомнил я свой опыт с адырной. — Но сначала придется этот навык получить, а для этого…
— Понял, — мрачно кивнул друг, вырывая из рук губную гармошку и принимаясь разглядывать ее, словно та была опасным экзотическим зверем.
— Каждому один цикл на решение задачи. Четыре часа. То есть к угасающим корнецветом все должно быть готово.
8. Жертвы угасания ¼ ̶(̶в̶о̶р̶о̶н̶ь̶я̶ ̶г̶л̶а̶в̶а̶)̶
Доминион не знал серости, а потому любые блеклые цвета в его очертаниях выделялись на фоне переливающегося света грибов, камней и растений. Серая мантия выделялась бы на фоне пестрых камней, словно белый стяг над черной крепостью.
Мало кто знает, но с каждым живым существом поблизости, мир немножко меняется. Порой едва заметно, а порой — так, что это сразу же бросается в глаза.
Разные виды светлячков-маноедов любят разные эмоции и мысли живых существ. Мох люминориса реагирует на объемы маны внутри созданий поблизости, начиная рядом с ними сверкать чуть иначе. Иногда сильней, иногда — слабей. Зависит от стихий обладателя.
Это самые очевидные вещи. Но были и иные признаки. Проскальзывавшие искорки, оттенки стелящегося тумана, шелест листвы, период пульсации силинских грибов. Даже то, как именно расходился туман и поднималась пыль под ногами идущего.
Сайрис хорошо знал и видел все эти вещи. Существо с дырой в душе, именуемое пустотником, вызывает подсознательный страх у всего живого в Мельхиоре. А живое здесь все. Даже яркость красок, словно имеющее разум творение в страхе стремится отползти от него.