Страшноватенькие звери, если по чесноте, но главное, что во рту у них такие же лошадиные зубы, безо всяких клыков и прочих прелестей. Звери были травоядными, что тут же и продемонстрировали. Самый смелый, что копался у нее в ногах, нашел под камнем маленький гриб с зеленоватой переливавшейся шляпкой и без особых раздумий проглотил.
Неуверенно, Рин протянула руку и погладила животное. То по началу вздрогнуло, но не стало отрываться от еды, и лишь хорошенько пережевав гриб, посмотрело на девушку умными звериными глазами.
— Не бойся, мой хороший. Тебе ничего не угрожает.
Зверь даже ответил. Что-то фыркнул на своем, зверином и позволил продолжать трепать себя по холке.
Увы, продлилось спокойствие не долго. С пол минуты самый младший, безрогий звереныш, лакал воду длинным и не совсем лошадиным языком, и на это время все вокруг застыло. Ни ветра, ни шума возни живых существ, ничего. Но вот прошло еще пол минуты. Младший насытился и следом за ним к воде стала подходить самая хрупкая с виду особь, видимо, самка. Но как только ее язык коснулся водной глади стекшихся в озеро ручьев, где-то вдалеке раздался металлический лязг и брань разумных.
Очарование момента угасло. Рин стояла, глядя в сгустившийся непроглядный туманный морок, в то время как все пятеро зверей бросились прочь, оставляя за собой шлейфом ветер и пыль.
Место, где она оказалась, не было отмечено на карте ворона никак. Архонка удалилась от тропы слишком далеко, в ту часть разрушенного района города, на которой не заявлял свои права ни один из нынешних доменов. Но и для целостной локации это место было слишком мало, а потому не имело собственного имени, как земли разлома.
Вверх подымалась пологая тропа вытесанными в камне ступенями, и уходила она прочь от нужного Рин места. Свет здесь становился ярче, и местами впрямь напоминал солнечный. Но девушка знала, что виной тому вовсе не он, а горящие где-то вдалеке корнецветы.
Однако игры восприятия упрямо продолжали настаивать, что перед ней дорога на поверхность. Теплую и не боящуюся арктического холода поверхность, какая была лишь в прочитанных ею книгах.
Рин шагала бы вперед по такой дороге без раздумий и сомнений даже не смотря на расхождение с картой, если бы не странные останки древней цивилизации, что пробирали бывшее божество до самых чувствительных мест духа. Прямо перед ней застыло погребенное в удивлении трехметровое лицо, устремленное к ложному небу. За ним из земли выглядывал силуэт лысого мужчины, что пытался сбежать прочь вплавь, да так и застыл, а земля ему была морем. А за ним… руки. Целый океан каменных рук гигантов, взывающих к небу.
Слово силы: карта.
Перед глазами девушки появились серые безжизненные линии, залитые пылевым облаком. Но затем туман за несколько секунд рассеялся, и на полупрозрачной карте появился пройденный путь.
Поверх него по-прежнему находились метки Сайриса, описывавшие ключевые точки ее маршрута. Последняя такая точка была на развилке, где она должна была продолжить двигаться озеру труб — следующей точке пути. Ворон довольно подробно расписал все самое важное на переданной карте, но он не подозревал, что ей придется так удалиться от указанного маршрута.
Скальная гряда, в которой крайне смутно узнавались башни высотного здания, перешла в болотистую и полную разломов грязь. Идти стало неприятно, да и откровенно неудобно. Очень выручила обувь. Те самые ботинки с булатными щитками, оказались словно бы предназначенными для путешествий по такой местности.
Об этом не было заявлено нигде в описании обуви, но это было так. Кожа была очень эластичной и плотной, не позволявшей обуви быстро намокнуть, и хоть ноги постоянно проваливались в грязь, так же легко они из нее и выскальзывали.
Еще раз сверившись с картой, Рин мрачно посмотрела на черный провал в нагромождении сваленных каменных колонн метров пяти в обхвате. В общем-то именно поэтому под них и можно было проскользнуть внутрь, во тьму. И чтобы придать храброй девушке еще больше уверенности, судьба украсила вход хребтом неведомого исполина, ставшем белеющей костяной аркой.
Да падут путы скорби и познаешь ты радость, — тихо прошептала архонка себе под нос слова молитвы аспекта.
Шаг во тьму, словно бы она на несколько минут закрыла глаза или уснула, осознав себя во сне. За грядой упавших колонн её вновь ослепил свет. Изгибавшаяся колония корнецветов забрела и сюда, превратив местность вокруг в умирающий красный закат. Цепь пещерных солнц давно стала алой и теперь медленно тлела, выискивая для себя все более и более темные оттенки. Заканчивался очередной цикл пещерного мира.