— Звучит так, будто они хорошие ребята. Но хоть Чей-Бру и не заражен проклятой сферой, адекватным его трудно было назвать. Больше походило, что это одержимый жаждой битвы берсерк.
— Мне описывали его, как очень миролюбивое существо, не склонное к конфликтам. Но признаю, что с того времени многое могло измениться. Прости, что не могу сказать большего.
Мора чуть наклонила голову, и по её прекрасному, чистому лицу с тонкими чертами зазмеились струйки смешанной с тиной грязи. Словно упавшая и медленно тонущая в болоте фарфоровая статуэтка.
Недобрые мысли нахлынули на мой разум, как наверняка начали захватывать и ее, что тут же отобразилось в партии смычкового инструмента. Мне почему-то захотелось хоть как-то приободрить её, и единственное, что я мог сказать для этого, было:
— Не волнуйся, Мора. Я верну твой цвет.
— Я знаю, друг Лиин. — на лице болотной кикиморы сияла печальная улыбка. — Я знаю…
По возвращении в мир живых меня ждало весьма печальное и неожиданное зрелище в виде отвратительной охраны скромного бродячего музыканта.
Мой временный телохранитель сидел напротив меня, скрестив ноги и полузакрыв мокрые глаза на суровом, покрытом шрамами кабаньем рыле.
Увидев, что я пришел сознание и открыл глаза, а музыка смолкла, гверф шумно втянул сопли и вытер пятак обрывком ткани, напоминавшим чье-то исподнее.
— Что это, Балтор? — задумчиво спросил я у него, сразу же уводя тему от разговоров о музыке и моих «ритуалах».
— Это? — гверф с удивлением посмотрел на красно-розовую тряпку, которую держал в руке. — Сорвал в пути. Негоже воителю платка не иметь.
— Ии… тебя ничто не смутило?
— Герб сердца розового на кровавом странен, это верно. Контраст не виден. Вкус творца был дурен — глазу больно. Но ткань есть ткань.
— И то верно. Ладно, дружище с бивнями. Давай на этом прощаться. Спасибо за помощь. Хотя, мы же теперь как раз в расчёте.
— Постой, зверянин. Ли-ин-дарк, — свинолюд замялся, подбирая слова. — Позволь идти с тобой.
— Что? Куда? Зачем? Ты ведь знаешь меня не больше трети цикла.
— Пусть так. Но таким желанный путь я свой увидел в этот час с хвостом. Возможно, я не столь умен как ты и не обучен техникам шаманов, но будь уверен, моя сталь сумеет защитить твой тыл.
— Для начала, говоря такие вещи, выбрось эту тряпку, а то слова про тыл прозвучали угрозой. И затем поясни своё решение. Учти, что за свое спасение ты уже расплатился сполна.
Я спрятал инструмент под слово силы и медленно поднялся, бросая взгляд на когда-то ярко-синюю рекламку. Остались только изначально белые буквы «Ручной слуга зверолюд! Дорого!». Не в ней ли дело?
— Ты что-то увидел или понял во время моей игры?
— Увидел. И понял, — согласился гверф после некоторой паузы. — Цвет ткани на глазах терялся. А то, что было в душе моей в это время, я открывать не готов. Но следовать за тобой я желаю не по тому, зверянин. Ты серолап.
Свинолюду таки удалось меня удивить. Я ожидал какого угодно ответа, но не такого.
— Д-да, — не стал я отрицать очевидное и осторожно спросил в ответ. — Ты знаешь, что это такое?
— Конечно, — кивнул гверф. — Я котлит.
— Я видел. И?
— Ну как же, — растерялся Балтор. — Мы оба следуем пути древних тари. Видел на тебе я обувь из китары, и вражине ты отпор даешь с рейлин.
Огромный свинолюд следует какому-то пути развития котов? Я точно все правильно понял? И разве все рукопашные кошачьи классы не завязаны на высокую ловкость?
— Это так. Но я все еще не понимаю, почему ты хочешь следовать за мной.
— Не так нас много тропами под сияньем корнецвета ходит, серолап. Подобное к подобному идет всегда и коль к тебе пришло так много мудрости от древних, хочу и я с тобой пойти одним путем.
Наступила моя очередь крепко задумываться. Даю гарантию, что Сайрис не только не обрадуется пополнению, но и будет категорически против. Рин — скорее всего за. Наивному дружелюбию архонки можно только позавидовать. Ну, или посочувствовать.
А что же я сам? Хочу ли я видеть рядом с собой огромного свинолюда?
— Не знаю, Балтор, — честно ответил я, подводя итог собственным мыслям. — Есть два момента. Первый — окончательное слово будет принято после обсуждения с моими спутниками. У нас очень важная миссия, и уж прости, их компания мне важней для ее выполнения.
— Справедливые слова. Быть тому так, — сразу согласился гверф. — Но что второе?
— Второй момент — ты сам, Балтор. Что ты знаешь о звериных посланниках?
— Пятеро станут четырьмя, достигнут храма злейшей из богов и воскресят древние расы. Но один из них падет во мрак, похитит не принадлежащее ему и вместе с древними вернет и то, что их сгубило. Верно?
— Ого, — только и ответил я на столь ёмкое и в то же время передающее всю суть описание легенды, за которую Сайрис заплатил убийством Всепожирающей Сферы.
Хотя, конечно, это была только формальность, и подарков — и Харо, и сам великий отец отсыпал нам всем в достатке. Но все равно услышать это от случайного встречного. Или не такого уж и случайного?
— Кажется, знаю, о чем задумал ты свои мысли. Но был бы кто я, если бы не знал легенд? Иначе как, по мыслиям твоим, я мог бы стать котлитом? Все что связано с кошачьим родом собираю я, и так крупица за песчинкой собираю Путь.
— Значит, перспектива сунуться в храм бездушного бога тебя не пугает?
— Нет, серолап, никоим нет. Вот только не пойму я что. Коль сразу знают все чем завершится дело, на кой же в бездну, прок соваться разом в пе́тлю?
Ему что, камнем язык ровняли, или бивень в речевой аппарат врос?
— Не мне решать, кому куда идти, гверф, — понять, что именно он имеет ввиду я сумел не сразу, но слава Забытым, все же сумел. — Однако мы с моим напарником планируем уничтожить всех посланников до того, как это случится.
— А не посланником ли будет тот Святой из сероземья, о котором ты меня спросил пред тем, как погрузиться в музыку?
— Тот. Собственно, с лисьего посланника мы и начнем портить древние пророчества.
— Портить? Ну что ж, я только рад буду помочь благому делу. Иных препятствий тому нет?
— Нет, — сдался я. — Но не говори так, будто бы все уже решено.
Отряхнувшись и с минуту подумав, я затолкал в инвентарь выцветшую ткань, после чего сменил форму, подпрыгнул, ухватился за каменный выступ, вновь сменил форму и начал взбираться на крышу, когда…
— Серолап!
— Чего еще, котлит?
— Не в силах я из места этого сам выбраться.
Ох, боги.
— Лови веревку. Пока что от тебя больше проблем, чем пользы.
— Заметил верно ты, что это лишь «пока», серолап. Когда душу по твою придет Чей-Бру и кроколюд, ты трижды будешь рад любому другу.
Сиин говорят, что судьба есть застрявший на пещерной тропе звук. Ему кажется, будто он летит в свободном падении, а его силу и срок отмеряет случайность. На деле же он волен лететь лишь в ограниченных камнем тоннелях, и все неожиданные повороты на его пути — обусловлены изгибами стен самой пещеры.
Иными словами, ничего и никогда не бывает просто так. Все заранее предопределено, но не зная этого мы все равно вынуждены действовать так, как нам говорит наш жизненный опыт. Наше будущее отчасти записано в нашей же психологии.
Балтор стал той нитью судьбы, что оказавшись рядом с моей и еще с одной, о которой я тогда еще не подозревал, вдруг стала узлом, распутать который стало непросто. Слишком уж много отдельных путей следовало держать в голове.
Была ли встреча с таким хорошо осведомленным свинолюдом действительно случайной?
Если я, не обладавший никаким даром, кроме разумности, начал запутываться в хитросплетениях судьбы, то могу лишь посочувствовать Море с ее статусом оракула.
— Откуда ты знаешь про Чей-Бру? Не припомню, чтобы я что-то тебе об этом говорил.
Могло ли быть так, что он сумел как-то подслушать наш диалог с болотницей? Такое вообще возможно?
— А разве не очевидно это? — искренне изумился гверф. — Думаешь, великая Троица осколков доменов хранителей не станет защищать своего избранника?
— …
Я стоял с раскрытым ртом, не в силах поверить в том, что только что услышал. Болотница была права, и подтверждения её словам нашлись даже как-то подозрительно быстро. Избранник, значит? Как я у Кикиморы? Но для чего? С какой стати стражам-отступникам помогать одному из звериных посланников?