Гверф с шумом спрыгнул с крыши дома в темном закоулке оживленной улицы, не став дожидаться моих слов. На этот раз он был первым, а я юркнул вниз следом за ним. Оговоренное время до встречи с Сайрисом подходило к концу. Оставалось чуть больше получаса, но с котлитом, что бы это ни значило, времени путь займет больше.
С учетом всего им сказанного, так даже лучше.
— На, постарайся спрятать как-нибудь свой кабаний пятак, — протянул я ему вынутый из инвентаря кусок ткани и следом за ним — ставшую серой рекламную тряпку. Одной только ткани было недостаточно, потому свинолюд завернулся в нее, как робу, а голову был вынужден покрыть той самой тряпицей. — Сейчас я обернусь зверем и пойду рядом, но буду слышать каждое твое слово, как бы тихо ты не говорил. Что я хочу услышать, думаю, ты уже понял.
Свинолюд ухмыльнулся и в этот момент я окончательно уверился, что все происходящее, весь наш разговор, его паузы, намеки и как бы невзначай оброненные слова об убийце — все это было продумано в то время, пока я общался с Морой. Разыгранная по нотам партия до жути сообразительного бывшего раба. Сайрис в моей голове еще сильнее зашелся в параноидальной истерике, а солнечный лучик Рин пытался убедить, что это наоборот — знак судьбы и послание свыше.
Что ж, пусть реальные ворон с архонкой с этим и разбираются. Я же постараюсь собрать как можно больше информации от ставшего внезапно очень проницательным гверфа.
Из переулка вылились на свет две тени — серая, закутанная лохмотья и её декоративный ручной зверек. Балтор пониже натянул импровизированный капюшон и решительно шагнул под свет электрических ламп, надолго переживших своих создателей.
Следом за ними, с шелестом ветра последовал шепот:
— Нет в том тайны, что меж Троицей и Святым лежит дружба. А коли серые земли ему в истине домом будут, то и живут они, стало быть, по соседству. Без воли Ректора туда только через мир клеток и можно попасть.
Что-то знакомое промелькнуло в памяти. Где-то я уже слышал это словосочетание, и совсем недавно. Я кивнул, чтобы свинолюд продолжал, и поежился.
— Верней, конечно, великий здесь не при чем — это мы, безбашенные, так зовем ту силу, что перемещает силой мысли по городу… ах, да. Безбашенные — это те, кто не под доменной башней живут, а в диких частях города. Запутал я тебя, должно быть. Ладно, что там еще. В общем, говаривают, что Троица…
Неожиданный порыв ветра унес слова гверфа прочь, и я был вынужден все же внимательно осмотреться вокруг. Откуда здесь может быть ветер такой силы? B столько шума. Шипения. И…
Над пещерой разнесся глубокий раскат грома. Самого настоящего, какой я слышал, кажется, лишь в окрестностях Вечнозеленой. Дождь. Ливень. Так называлось это явление в книгах. Только вот что-то не кажется мне, что это обычное явление для Хвостатого рынка и домена Смерти. Откуда бы здесь взяться осадкам? Скорее где-то над городом река пробила себе новое русло. Я видел, как такое проделывается, в памяти Моры.
Великие забытые боги. Над нами действительно были тучи! Самый настоящий грозовой фронт, какой в Геотерме бывал во времена великих снегопадов, когда бирюзовые травы ненадолго укрывал белоснежный покров.
Снова раздался гром и блеснула молния. Послышались крики — похоже какое-то здание занялось огнем, судя по тонкой струйке сероватого дыма.
По Хвостатому рынку разнесся запах озона. А затем — хлынуло. По-настоящему хлынуло, будто бы прямо на головы несчастных горожан обрушился водопад. Раздались крики, торговцы принялись растаскивать свой товар под бесполезные навесы, не рассчитанные на такое. Сверху по улочке к нам навстречу потекли быстро усиливающиеся потоки воды.
— Не к добру сие, серолап. Недоброе у меня на духу.
Гверф, ускоряясь, почти побежал вниз. Должно быть, он что-то знает. Не может здесь это быть нормой. Еще совсем недавно не было ни намека на облачко. Я даже помыслить о таком не мог. Да и Сайрис наверняка бы упомянул столь значимое событие.
Местные, из тех, кто не боялся потерять что-то ценное, откровенно наслаждались происходящим. На улицу выбежало несколько детей, тыча пальцами в небо и голося нечто тонущее в шуме воды.
Я последовал за свинолюдом — его широкие быстрые шаги как раз соответствовали моим прогулочным коротким прыжкам в звериной форме. Уже без разговоров, мы опустились еще на два витка рынка вниз, став мокрыми вплоть до исподнего. Белая шерсть свисала паклями, а лапы были заляпаны грязью.
— Возможно, что ты прав был, серолап, а я не очень. Не стоило мне ввязываться в это.
Так и хотелось возмутиться, но все потом. Едва ли кто-то обратит на меня внимание в такой момент, но в двуногой форме мне не угнаться за свинолюдом. Тем более, пытаясь что-то услышать из его слов.
Вода, стекавшая вниз, больше не была ручьем. Теперь это была почти река, медленно наращивавшая свою глубину от колен к поясу. При этом наклон и сила течения плевать хотели на изгибы окруженной домами улочки — стихия нашла способ спуститься вниз куда проще — напрямик, охватывая город, словно спускаясь по гигантским ступеням.
— Лин!
Ухо кольнуло узнавание, а следом удивление и радость. Я еще сильнее ускорился, вынуждая теперь уже свинолюда поторапливаться. Потоки воды поднимались всё выше, но в самом низу дороги находилась Кисточка. Круглое окончание рынка с небольшой площадью по центру, которую заняли барахольщики. Здесь потки воды уже разливались в огромную, непомерных размеров, но лужу. Должно быть, скоро она покроет собой половину домена Смерти, но в такой уже никто не утонет и не захлебнется.
— Какого хрена здесь творится, белка? — первое что спросил ворон вместо приветствия.
— Хотел бы я это знать, — ответил я другу, вновь встав на ноги.
— Имен отец великий дал ему немало. Но есть средь них одно, что любит он прочих сильнее, — с хмурым рылом, пояснил нам обоим гверф.
Но говорить свинолюду дальше уже не понадобилось. На моих глазах вода вперемешку с ошметками мусора, мелким товаром, ветками, грибами, комьями грязи и мха, постепенно вырисовывался ужасающий силуэт полной желтых зубов пасти волшебного существа, тело которого покрывали длинные полы призрачного плаща из бурлящих вод, а за спиной его расплывался ореол крыльев ветра, закручивавших потоки вокруг себя и порождая миниатюрные всполохи молний.
Геннадий, Властелин Мира Клеток, элементалист 305 уровня.
12. Дворы Хаоса ⅙ (̶с̶о̶л̶н̶е̶ч̶н̶а̶я̶ ̶г̶л̶а̶в̶а̶)̶
Среди всех обитателей Доминиона самыми странными, пожалуй, являются жители мира клеток. Потому как мыслят они иными пространствами, в которых верх и низ такие же направления, как юг или восток.
Когда Тара будничным тоном поведала о будущем пути, как о чем-то само собой разумеющимся, Рин стало не по себе. Сильно не по себе. Знай она о тайных фобиях ворона, наверняка сочла бы, что он послал ее сюда только чтобы избежать этой части пути.
— Ты уверена, что у нас получится?
Говоря «нас» Рин, конечно же, имела ввиду только себя. В проводнице сомневаться не приходилось.
— Конечно. Что тебя так пугает? Тебе не нужно прыгать или летать по цепям.
— В смысле? То есть ты и таким здесь занимаешься?
— Я? Ну, так перемещаются здесь все. Что тут такого? Хотя если боишься, вот, возьми. — демонистка подошла к кровати и выудила из-под нее нечто вроде двух соединенных друг с другом неким артефактом треугольников.
— Что это?
— У отца спросила бы, — пожурила ее Тара за собственную лень. — Если не знаешь, как одевать, просто возьми двумя руками попроси Его.
Кустарная копия крыльев тари (повреждено).
Редкость: обычный.
Материал: крысиная кожа, крысиная сталь, стекло.
Название звучало знакомым. Рин проделала нужную процедуру, и странный предмет крепко прилип к ее спине, словно настоящие крылья.
— Если будешь падать, то хватайся за любую цепь и все. Правда, его чуток косит влево. Но тебе все равно не понадобится.