— Если вы будете настолько любезны, что подождете минутку, я буду иметь удовольствие проводить вас и мою маленькую Голубку до конюшни.
С.Т. был бы рад обойтись без этого подарка, но личико Голубки просветлело. Ради нее он подождал. Чилтон, который исчез в церкви, вскоре снова присоединился к ним. Когда она проходили по главной улице мимо того дома, где С. Т. встретил Голубку Мира, Чилтон заметил, что ей, возможно, следует вернуться к своим обязанностям.
Она повиновалась без возражений, только взяла С.Т. за руку и крепко ее сжала, а потом повернулась и вбежала в калитку.
— Боюсь, что вы разбили это сердечко, — с тенью насмешки заметил Чилтон, когда они пошли дальше. — Глупенькое дитя.
— Очень, — согласился С.Т. Чилтон кивнул, вздохнув.
— Мало кому удается сохранить такую невинность, когда они попадают к нам из самой отвратительной каши, которую только может заварить человек.
— Да, я в этом не сомневаюсь, — сурово сказал С.Т. — Я бы никогда не догадался, что она была на улице, если бы она сама не рассказала мне. Я бы принял ее за девушку из благородной семьи.
— Я польщен, — отозвался Чилтон. — Весьма польщен. Видите ли, обучение — это важная часть нашей работы. А вот и маленькая Девственность. Готова ли лошадь мистера Бартлетта, моя возлюбленная?
— Нет, господин Джейми, сэр, не готова. — Появившаяся из глубины конюшни девчушка помотала головой. — Эта лошадь, она вот-вот потеряет подкову. Старый Папка — ox — Спасительное Благословение, хотела я сказать, извините, — он увел ее, чтобы подправить.
— Я надеюсь, вы не очень спешите, мистер Бартлетт? Может быть, вы отобедаете со мной?
16
В простой, чистой комнате дома, где когда-то жила явно зажиточная семья, каждый мужчина хотел бы сесть рядом со своим новым другом мистером Бартлеттом. Они любили его здесь, в Небесном Прибежище: он был одним из тех, кого они ждут, его «сила» на шаг приближала их к тому дню, когда Джейми поведет их вперед и ввысь, к слиянию с миром Небесным.
Все украшения из комнаты были убраны. Не осталось ни картин, ни каминной полки, ни ковров — только лепнина на потолке. Комнату перегораживали два длинных стола, хотя мужская часть паствы Чилтона размещалась только за одним. Когда девушки подавали еду, им приходилось протискиваться между пустых стульев, поднимая чайники высоко над головами.
С.Т. получил огромную порцию овсянки, приправленной нарезанными яблоками; ее слишком щедро посыпал солью сосед по столу, который был преисполнен решимости делить все поровну. С.Т. с сомнением посмотрел на ужасающую порцию. Может, в Небесном Прибежище едят и нечасто, но зато — помногу.
Все затихли. Прислуживающие девушки выстроились вдоль стены; все наклонили головы. Один из мужчин начал громкую молитву. Когда он произнес «Аминь», начал другой, а за ним кто-то еще. Все молились в произвольном порядке, и молитвы имели разную длину. С.Т. сидел на жестком стуле и смотрел, как его каша становится холодной и комковатой. От голода у него разболелась голова.
В какой-то момент во время молитвы открылась парадная дверь и в холл вошли гости-священники. Приглушив голоса, две прислуживающие девушки провели их через столовую, с ее лишними столами и стульями, куда-то в глубину дома.
Молитвы все жужжали. Через некоторое время до С.Т. донесся мучительный аромат мяса и теплого хлеба, но в столовую больше никто ничего не вносил. Он услышал жизнерадостные голоса из другой комнаты. До него медленно дошло, что остальных гостей покормили, и к тому же не холодной овсянкой.
Наконец наступила долгая тишина. С.Т. добавил свою собственную безмолвную молитву, чтобы им наконец приступить к еде. Сгущались сумерки, и даже застывшая овсянка казалась аппетитной.
Гости-священники прошли обратно через столовую, сопровождаемые Чилтоном, который любезно распрощался с ними у входной двери, уверив их, что повозка дожидается их у конюшни, чтобы доставить их обратно в Хексхэм.
Несколько мужчин, сидящих за столом, ухмыльнулись. Один из них заговорщически толкнул локтем С.Т.
— Нам не приходится есть с чужаками, если мы не хотим, — прошептал он.
— Как чудесно, — отозвался С.Т., берясь за ложку. Тут его опять толкнули.
— Еще не пора, еще не пора, — прошептал сосед. — Сначала едят девушки.
С.Т. положил ложку на место. В комнату вошел Чилтон и поднял руки в благословении, склонив голову. Он прочел еще одну длинную молитву, нудя добродушным тоном о погоде, об урожае, о том, сколько кружев изготовили девушки, попутно давая советы, как это делать быстрее и проще, как будто Господь — подмастерье, которому не мешает все это послушать, набраться опыта. У С.Т. голова пошла кругом.
— Аминь, — наконец произнес Чилтон. — Разделите ваше благословение.
При этих словах девушки, стоявшие у стены, подошли к столу. С.Т. нахмурился, когда они опустились на колени подле каждого мужчины. Глаза его изумленно раскрылись, когда мужчины взяли свои миски с овсянкой и начали кормить девушек, вкладывая им в рот ложки каши. В комнату вошли другие девушки, и выстроились за теми, кто стоял на коленях.
Рядом с ним опустилась на колени скромная фигурка. Девушка подняла кверху свое лицо. Это была Голубка Мира. Она ждала еды, будто святого причастия: закрыв глаза, сложив руки, чуть приоткрыв губы. Его терпение наконец лопнуло. С него хватит! — больше чем достаточно! С.Т. схватил свою миску с кашей, сунул в нее свою ложку и протянул ей.
— Вот, берите. Вам не нужно так себя вести, ей-Богу.
Глаза ее удивленно раскрылись. Она всмотрелась в него.
— Вы не хотите разделить со мной трапезу?
— Я разделю, — грубовато ответил он. Ему пришлось повернуть голову, чтобы поймать ее тихие слова здоровым ухом. — Но я не собираюсь кормить вас с ложечки. Встаньте с пола. Это глупо.
Вокруг него затих стук ложек. Голубка прикусила губу, отворачиваясь.
— Вы позорите меня, — прошептала она во внезапной тишине.
— Он не понимает, — тепло проговорил Чилтон. — Ты должна научить его, Голубка.
Она с трудом сглотнула.
— Я… я не знаю, как.
— Я с тобой. Ты найдешь способ. Имей веру. Она кивнула и умоляюще посмотрела на С.Т.
— Если вы со мной разделяете трапезу, вы показываете, что любите меня. Это знак того, что вы будете питать и защищать меня, как приказано мужчине питать и защищать женщину, на что есть воля Господня.
— Это показывает, что женщина радостно покорна, — рьяно добавил один из мужчин. — Она предстает смиренной и благодарной, какова и есть ее природа. Голубка очень хорошая, она веселая и кроткая, вам нечего бояться.
— Это нелепо, — сказал С.Т.
— Пожалуйста, разделите трапезу как полагается, — прошептала Голубка. — Вы будете чувствовать себя лучше.
— Вряд ли я могу чувствовать себя хуже, — сказал он отодвигаясь на стуле от стола. Он поставил овсянку на пол. — Давай, фидо, ешь, как будто ты ручная собачонка, если это тебе нравится.
По комнате пронесся неодобрительный ропот. Голубка закрыла лицо руками.
— Пожалуйста! — сказала она. — Ну, пожалуйста!
С. Т. колебался. Они все смотрели на него с таким возмущением, будто он ее побил — все, за исключением Чилтона, который благодушно улыбался происходящему.
Голубка тихо всхлипнула и потянула его за брюки. С.Т. снова повернул голову так, чтобы слышать ее.
— Мне так стыдно, — бормотала она сквозь пальцы. — Неужели вы меня не любите?
— Люблю? — непонимающе повторил он. Он взглянул на фигуру, скорчившуюся у его ног. — Голубка, — проговорил он, чувствуя полную беспомощность. — Мне очень жаль. Я не хочу огорчать вас, но я… это не то, что я хочу делать. Я же сказал вам, что не останусь.
Не поднимая лица, она потрясла головой. Потом опустила руки, притянула к себе миску с овсянкой и поднесла ложку ко рту, начав есть овсянку с пола.
— Если таково ваше желание, я подчиняюсь вашей воле, — сказала она. Слезы струились по ее лицу. — Пожалуйста, не уезжайте.