- Благодарю вас, мастер! Как бы не хотелось признавать - в вашем ордене все еще есть достойные мужи.
- Спасибо, госпожа. Но я покинул братство и намереваюсь покинуть Алгерту сегодня же. Если вы изволите сменить наказание за то, что я нарушил законы вашего королевства, конечно же.
- Мы обсудим это за ужином. – Феоралия приблизилась к Дарлану. – Что за мерзкий запах? Вы же вроде бы не запачкались?
- Вероятно, это последствия моего пребывания в темнице Зимнего города, Ваше Величество. Чудовище не причем. – Монетчик смотрел на королеву сверху – она была на голову ниже его. – У вас чуткий нос, я надеялся, что все уже выветрилось.
Феоралия приказала двум пожилым слугам проводить Дарлана в замок, чтобы он как следует вымылся и переоделся. Пришлось покорно подчиниться, перечить королеве сейчас представлялось ему не лучшим шагом. Тем более, что положение монетчика до сих пор оставалось хрупким. Кажущаяся доброжелательность королевы могла испариться как вода на раскаленных углях, либо вообще была хитрой уловкой, поэтому Дарлан смирился с предстоящим ужином. В конце концов, после тюремной похлебки прошло уже достаточно времени, чтобы проголодаться. Несколько минут в обществе правительницы Алгерты он выдержит.
Пока в кирпичной купальне Дарлан смывал с себя свой не самый лучший день, заботливые слуги принесли ему чистое одеяние: бархатную рубашку сливового оттенка, льняные шоссы и кожаные полусапожки. Ему также вручили шерстяной плед, потому что в коридорах царила заметная прохлада. Как оказалось, здесь почему-то было принято отапливать лишь жилые помещения или залы. Дождавшись, когда гость примет благопристойный вид, один из слуг поманил его за собой.
Пройдя через внушительных размеров кухню, в которой несмотря на поздний часть вовсю кипела жизнь, Дарлан со слугой поднялись на этаж выше. Тут в широком коридоре под ногами лежал длинный голубой ковер, убегающий вдаль как маленькая река. Возле двери с изображением королевского сокола несли пост гвардейцы с алебардами. Пожилой дворецкий отворил ее и возвестил:
- Дарлан, мастер Монетного двора!
Монетчик вошел внутрь, и дверь за ним затворилась. К его удивлению, в зале кроме королевы никого не было. В левой части помещения стоял дубовый стол, во главе которого сидела Феоралия, успевшая сменить предыдущий наряд на бордовое платье со скромным вырезом на груди. За спиной ее величества на стене висел портрет ее погибшего мужа. Художник изобразил Палиора в расцвете сил, хотя насколько Дарлан знал, на момент смерти король почти достиг сорока лет. Почивший государь мог похвастаться кустистыми бровями, лучезарной улыбкой и весьма внушительным подбородком, на который так и просилась борода. В правой части комнаты, в стене трещал дровами большой камин, возле него стояла на кривых ножках софа. По бокам возвышались полки с немногочисленными книгами. Удобно – поужинал, прилег с книгой у тепла, чем не идеальное место для отдыха в зимней резиденции? Сумрак в зале разгонялся каминным огнем и единственным свет-кристаллом, что свисал прямо над столом. Феоралия рукой указала на стул напротив нее, и Дарлан немедленно подчинился.
К ужину подали тушеную оленину под душистым соусом из трав и ягод, а также квашеную капусту. Повара постарались на славу – мясо таяло во рту будто поздний снег под полуденным солнцем. Красное вино, разлитое по фужерам, оставляло прекрасное послевкусие на языке. Во время ужина, королева, казалось, не замечала монетчика. Она неспешно ела, особенно налегая на пряный напиток. Закончив трапезу, Дарлан вытер руки мокрым полотенцем и стал терпеливо ждать.
Спустя несколько минут, Феоралия отодвинула тарелку, но все равно не заговорила. Интересно, что это было? Некое испытание монетчика на выдержку? Он бы мог просто сказать, что ужин великолепен, чтобы начать беседу, но предчувствовал – это сыграет против него. В зал вошли слуги, молча они забрали пустые блюда, поставили десерт – сладкие пирожные, начиненные миндалем, наполнили бокалы и удалились. Отпив еще немного вина, Дарлан обратил внимание, что королева-регент смотрит на него с задумчивым выражением лица. Решает его судьбу? Сама не знает, о чем говорить с нежданным гостем, прогнавшим создание элоквитов? Поглаживая черную косу, Феоралия задала вопрос, далекий от темы, которая волновала монетчика: