На опушке леса догорал табор колобродов. Некоторые повозки, выглядящие словно большие деревянные коробы, чудом уцелели, другие полыхали так, что жар доставал до Дарлана, хоть он находился футах в тридцати от них. Испуганные лошади, сбежавшие в начале бойни, сейчас переминались с ноги на ногу чуть ниже по склону, у подножия которого бежал широкий ручей, играющий с солнечными лучами. Плач детей, крики взрослых, потерявших близких, и стоны раненых неприятно били по ушам. Раскиданная одежда, перевернутые корзины, где хранилась еда, разбросанные по сторонам игрушки добавляли печальные ноты тому хаосу, что царил здесь.
Насчитав, около десяти тел, среди которых были совсем маленькие дети, монетчик ужаснулся – приблизительно четверть общины погибла, возможно, умрет еще кто-то из раненых, если их раны загноятся. Среди убитых разбойниками почти нет стариков, они как будто осознано выбрали в жертвы молодых, чтобы сотворить большее зло. Понятное дело, этому табору будет сложно восстановиться и вернуться к прежней жизни. Само собой, народ колобродов не пользовался любовью, но здесь бандиты вместо обычного грабежа учинили над ними настоящую расправу. Что на них нашло? Что побудило их превратиться в кровожадных зверей? Горечь поражения? Неважно. Забери их души Малум! Если бы мы с Таннетом успели сюда раньше, подумал Дарлан, то… Боги в равной степени можно было бы желать появляться сразу во всех местах, где случается подобная беда. Произошедшего никак не изменить, сделай что-нибудь, что способно принести хоть малейшую пользу.
Таннет бродил среди колобродов, предлагаю свою помощь. Разорвав запасную рубаху на повязки, он после быстро сбегал к ручью, чтобы набрать чистой воды для промывки ран. Узнав, что тяжело раненого юношу-колоброда зовут также как его, иллюзионист почему-то вздрогнул, и теперь старался держаться подальше от кустов ежевики, где встретил свою гибель парень. Его мать больше не кричала, ее оттащили подальше от него, когда она в приступе горя принялась царапать себе лицо. Несчастная женщина. В ушах Дарлана до сих пор звучали ее надрывные мольбы Аэстас сохранить жизнь ее сыну, к сожалению, напрасные. Монетчик увидел, как муж колобродки жестом указал ей на другого мальчишку, что плакал чуть поодаль, сидя в траве. Вероятно, это был их младший. Женщина кинулась к нему, а порыв ветра тут же поднял ее юбки, словно большие крылья.
Вскоре полыхавшие повозки догорели. Уставший Таннет уселся возле Дарлана, который наблюдал за тем, как спасшиеся колоброды собирали сохранившиеся пожитки, как искали уцелевшую в огне посуду. Опустив глаза на друга, монетчик заметил, что его лицо перемазано сажей, штаны порваны, а рубашка запачкана кровью. В любой другой момент, Таннет обязательно бы разнылся, что одежда бесповоротно испорчена, но сейчас он молчал, вперив взгляд в горизонт, где в легкой дымке купались лесистые холмы.
- Вот так вот, - тихо произнес маг, прикусив нижнюю губу. – Что они теперь делать будут?
- Жить дальше, - ответил монетчик, опускаясь рядом. – Что им еще остается? Многие погибли, но как говорят – мертвых надо помнить, а думать надо о живых.
- Это где так говорят?
- Сам не знаю, где-то слышал.
- А мне не приходилось. Небось ваши монетчиковые мудрости. – Таннет вытер ладонью лоб. – Жить дальше эти колоброды будут, а сколько? Сам видел, что осталось от табора, и это я не про их добро, я про них самих. Телеги можно сделать заново, одежду зашить. Людей нет.
- У них есть еще шансы восстановиться со временем, либо они однажды вольются в другую общину, такое тоже бывает, - сказал Дарлан, подбрасывая серебряную монету.
- Хотелось бы верить. Сколько мы бедолаг за все время с тобой повидали, а этих мне почему-то больше всего жаль.