- Гм, ничем необъяснимая миграция возможна, - нехотя признал иллюзионист. – Такое иногда случается. В любом случае, поимка такого существа дело опасное и…
- Затратное, - продолжила хозяйка, закинув ногу на ногу. – Поэтому я не указала награду сразу. Сумма, с которой я готова расстаться впечатляющая и наверняка привлечет внимание удалого ворья, которое рискнет напасть на мою скромную обитель. Я предлагаю две тысячи золотых марок за живого гумонкера.
Таннет присвистнул, раскачивая табурет. По правде, даже сам Дарлан опешил, это были баснословные, королевские деньги. Да, чудовище необходимо было не уничтожить, а поймать и доставить, что влекло за собой дополнительные риски, но отдавать за это две тысячи? Откуда вообще такие средства у алхимика? Судя по тому, что охотников направили прямо к ней, Мирана не имела конкурентов в Стармосте. Неужели доход от ее ремесла настолько высок? Окинув на удивление весьма скромную обстановку комнаты, монетчик поинтересовался:
- Для чего вам живой гумонкер? Догадываюсь, что для каких-то опытов, но какова конечная цель? Сумму, что вы нам озвучили, вкладывают только во что-то очень прибыльное.
- Я бы предпочла не отвечать на ваш вопрос, Дарлан, - Мирана широко улыбнулась и чуть подалась вперед. – Но вы двое мой единственный шанс на этом пути, поэтому я не только отвечу, но и покажу. Следуйте за мной. Таннет, не волнуйтесь, серный запах уже исчез.
Действительно, смрад, еще недавно бивший прямо в ноздри, испарился. Монетчик не улавливал даже отдаленных следов.
- Моя разработка, - рассказывала их нанимательница, пока они спускались вниз. – Добавляя щепотку своего особого порошка в серу, я не только не меняю ее свойств, необходимых в приготовлении некоторых эликсиров и снадобий, но и успешно избавляюсь от ее следов в воздухе.
- Толково придумано, - одобрительно подметил Таннет. – Небось, собратья по ремеслу покупают сей волшебный порошок?
- Собратья? Пфф, я этих недоучек выжила из Стармоста давным-давно. Только позорили светлое имя нашей науки. Никто из них даже не смел зваться алхимиком. Дилетанты и шарлатаны. Один пытался как-то повторить мой рецепт, в итоге лишился трех пальцев и носа. Алхимия – она как дикий зверь, укротить и приручить его сможет только сильный, достойный человек. Для слабых в алхимии места нет.
На первом этаже Мирана завела их в просторную комнату полную железных и деревянных сундуков. Все они были закрыты, кроме одного, из которого торчали бронзовые пластины разных размеров. Пространство здесь озарялось несколькими свет-кристаллами в настенных держателях. Никаких масляных фонарей. Даже не предполагая, что за содержимое хранилось в остальных сундуках, Дарлан понимал, что случайный огонь вполне мог разрушить здание в мгновение ока, а чтобы выжить в бушующем алхимическом пламени не хватит и способностей мастера Монетного двора. Сундуки скрывали от глаз большой люк в полу, от которого в небольшое отверстие в стене уходила цепь. Подойдя к колесному механизму рядом, Мирана с легкостью стала крутить его. Свернутая цепь, загремев звеньями, медленно натягивалась, поднимая за толстое кольцо тяжелую крышку.
- После вас. – Алхимик жестом указала на спуск в подвал. Таннет замешкался, поэтому монетчик пошел первым. Вряд ли хозяйка решила пленить их у себя в лаборатории.
Свет-кристаллы в подвале сразу же поразили своей яркостью и количеством. Если какие-то сомнения в том, что Мирана могла без сожалений расстаться с двумя тысячами золота, были, теперь они развеялись окончательно. Свое ремесло она действительно любила, раз не жалела никаких средств на содержание подобной лаборатории. Дарлану доводилось видеть пару алхимических кабинетов, но они просто-напросто меркли в сравнении с устроенным здесь. От баночек, колбочек и прочих стеклянных сосудов в одночасье зарябило в глазах. У левой стены вдаль тянулись полки с пустыми склянками, а у правой, в шкафчиках от пола до потолка, хранились те, что были наполнены различными жидкостями всех возможных цветов и оттенков. Рядом – бережно расставленные шкатулки, скорее всего с реагентами для опытов. Каждый сосуд и шкатулка были подписаны аккуратным почерком Мираны. На полу то тут, то там, прижавшись друг к другу, расположились резервуары побольше, вроде бы из обожженной глины, их использовали для приемки готовых или отработанных веществ. По центру помещения вытянулись столы с металлическими столешницами. То ли сталь, то ли серебро. На одном из них была устроена алхимическая центрифуга, собранная с логикой, понятной только владелице лаборатории; на другом в определенном порядке лежали инструменты: щипцы разной длины, маленькие молоточки, продолговатые иглы, тонкие как волос или толстые, почти с детский мизинец. Третий стол использовался для дистилляции, Дарлан без труда определил назначение приспособлений, что тесно заставляли периметр его поверхность. На последнем столике Мирана держала часы, песочные и водяные, чтобы точно отмерять время, требуемое для получения результатов. Могучая печь, без которой не обходилась ни одна лаборатория, была встроена в дальнюю стену. Сложенная из массивных блоков, она напоминала огромную голову неведомого существа. Четыре трубы, те самые, что охотники видели снаружи, уходили вверх, в потолок. Швы между коричневыми кирпичами надежно замазали незнакомым материалом темно-зеленого цвета, чтобы избежать попадания ядовитых испарений в помещение. Возможно, это было тоже изобретение Мираны. Она уже твердым шагом направилась к едва влезшей между шкафами конторке, на которой лежал увесистый том в кожаном переплете. Справа от фолианта стояла фигурная чернильница с гусиным пером.