Араджис кивнул, но лишь раз. Он не любил лишних движений.
— Пусть будет так, — продолжал Лис. — Но какой бы вопрос ты ни собирался задать Сивилле, она не сможет ответить тебе на него, так же как и этому говорливому разбойнику.
— Почему? — с подозрением спросил Араджис.
Мысль о том, что Лису известно нечто, чего не знает он, казалась ему оскорбительной.
Не успел Джерин ответить, как из пещеры выбрались два священника. Те, что отправились посмотреть, как чувствует себя Сивилла. Ее они, собственно, и несли. Лицо девушки было абсолютно белым, а руки безжизненно свисали, едва не касаясь земли.
— Она жива? — крикнул им Джерин встревоженно.
— Да, милорд, — ответил один из евнухов. — Но, поскольку она не приходит в себя, мы решили отнести ее к ней в покои. — Он мотнул головой, показывая куда. — По крайней мере, в своей постели ей будет лучше, чем в подземелье. Не сомневаюсь, однако, что лорд Байтон поможет ей оправиться.
К сожалению, его последние слова были скорее похожи на предположение, чем на утверждение.
— Зачем Байтону об этом беспокоиться? — спросил Вэн, как всегда без обиняков. — Там внизу он говорил так, будто не собирается больше ни с кем общаться.
— Что за ерунду вы несете, сэр? Перестаньте богохульствовать! — возмутился жрец.
Он взглянул на Кинифора, слышавшего последнее прорицание, ища поддержки.
Евнух, сопровождавший Джерина и Вэна, издал губами странный гнусавый звук, похожий на фырканье лошади. И заговорил, медленно подбирая слова:
— Пророчество Байтона можно истолковать и так. Однако другие истолкования представляются мне более вероятными.
Даже это невразумительное заключение ввергло двух других евнухов в шок. Кудахча между собой, они потащили из храма все еще пребывавшую в обмороке Сивиллу.
— Боюсь, сегодня с Байтоном больше никто не сможет побеседовать, — сказал Кинифор. — Наверное, следует посоветовать всем прибывшим вернуться в гостиницы, где они остановились, и подождать, пока Сивилла выздоровеет. Мы сообщим вам, как только это случится, и не возьмем с вас никакой новой дани.
— Да, лучше вам этого не делать. — Араджис вложил столько угрозы в эту короткую фразу, сколько Джерин себе и представить не мог. — А если девчонка вдруг умрет, я потребую назад свое серебро.
Евнух скрестил пальцы, отгоняя дурное.
Владыка Байтон не станет призывать к себе двух Сивилл за столь короткий срок, — заявил он, однако его предсказанию, как и заявлению другого жреца, явно недоставало уверенности.
Люди потянулись из храма, что-то бормоча и ворчливо переговариваясь между собой. Кинифор вышел из святилища, чтобы сообщить тем, кто ждал на внутреннем дворе, что их надежды услышать прорицательницу сегодня не оправдаются. Как и те, что находились внутри храма, посетители отреагировали по-разному: кто с любопытством, кто с яростью.
Араджис обратился к Джерину.
— Что же такое ты у нее спросил, что привело ее в такое состояние? Предложил ей выйти за тебя замуж? — грубо съязвил он.
У Джерина в горле заклокотало, и он сделал в сторону оскорбителя шаг. Однако в отличие от того малого, что готов был броситься на него, ему удалось взять себя в руки.
— Я бы ответил тебе, что это не твое собачье дело, — сказал он, — но раз уж ты знаешь, зачем я здесь, то какой смысл? Я задал ей вопрос о том, где мой сын.
— Скверная каша, — сказал Араджис. — Тот негодяй, который ее заварил, возможно, явится ко мне в поисках выгодной сделки. Клянусь Даяусом, в этом случае я распну его на кресте и верну тебе мальчика незамедлительно. Клянусь.
— Если так, я буду твоим должником, — ответил Лис. — Я бы солгал, если бы сказал, что мысль о том, что ты в этом замешан, не приходила мне в голову.
Араджис нахмурился.
— Поскольку каждый из нас в этих краях значит больше, чем остальные, мы кружим друг около друга, словно пара озлобленных псов. Я тоже тебе не доверяю, и тебе это прекрасно известно. Но я бы не пошел на такое и не собираюсь воспользоваться этим случаем, даже если представится такая возможность. А ты бы воспользовался, если бы это был мой сын?
— Думаю, нет, — ответил Джерин.
Араджис ненадолго примолк, затем кивнул. Казалось, кивок был искренним, но Джерин знал, что выражение лица Лучника полностью подчиняется его воле, а не чувствам. Для правителя это важно, о чем Джерин знал тоже. Его собственная мимика была вышколена столь же безупречно.
— Ну что ж, Лучник, — сказал Вэн. — Поскольку ты здесь не для того, чтобы петлять, осторожничать и обводить всех вокруг пальца, почему бы тебе не сказать, что привело тебя в Айкос. Если, конечно, эти сведения не представляют смертельной угрозы для твоих владений.
Пару мгновений Араджис, казалось, пребывал в замешательстве. Джерин и не подозревал, что такое возможно. Затем, после обдумывания слов чужеземца, лицо Лучника приняло обычное твердое выражение. Наконец он произнес:
— Полагаю, это вполне справедливо. Я приехал сюда, потому что мне снились кошмары. Я надеялся… и надеюсь до сих пор… что Сивилла растолкует мне их значение.
— Какие именно? — Любопытство Джерина было так же неистребимо, как смена лунных фаз.
Араджис снова засомневался, возможно, не желая полностью раскрываться перед соперником. Но, поразмыслив еще немного, он пробурчал:
— Если я не могу их понять, то ты, черт возьми, тем более. — Затем, уже более громко, он ответил: — В них было полно всякой жути, чудовищ, называй это как хочешь. Эти твари опустошали мои земли, и не только мои… все северные земли, насколько я мог понять.
Он скорчил гримасу и покачал головой, будто одно упоминание о кошмарах заставило его пережить их вновь.
— Я тоже видел этот сон, — медленно произнес Джерин.
— И я, — подтвердил Вэн.
— И хозяин постоялого двора, где мы остановились, — добавил Джерин. — Мне все это не нравилось, даже пока речь шла лишь о нас с Вэном. Но теперь, когда нас стало четверо… — Он замолчал. — Точнее, четверо, о ком известно… это мне нравится еще меньше.
— Несмотря на все наши противоречия, Лис, здесь я с тобой полностью согласен. — Араджис провел рукой по седеющей бороде от основания до самого ее кончика. — А Сивилла тебе что-нибудь сказала об этом до обморока? В чем заключалось ее пророчество?
— Может, ты еще спросишь, какого размера у него кое-что, раз уж все равно начал копать в чужом огороде? — вмешался Вэн.
Как и большинство мужчин, Араджис казался подростком рядом с великаном. Но он и не подумал проглотить сказанное. Рука его потянулась к мечу. Но прежде, чем Вэн успел выхватить что-либо из своего смертоносного арсенала, Джерин вскинул руку.
— Остановитесь, вы оба, — требовательно сказал он. — Араджис, ты знаешь, в чем заключался мой вопрос. Ответ никак не связан с тобой, поэтому я могу его тебе пересказать, нисколько не опасаясь, что ты им воспользуешься.
И он повторил слова прорицательницы.
Араджис внимательно слушал, все еще потирая подбородок и время от времени дергая себя за бороду. Когда Джерин закончил, знатный лорд недовольно кивнул.
— Йо, это и впрямь не имеет ко мне отношения, а некоторые фразы вполне можно расценить как хорошие вести о Дарене, но как быть с остальным? Неудивительно, что Сивилла так и не очнулась, передав это тебе.
— А не связан ли этот ответ с теми кошмарами, какие нам снились? — тихо произнес Вэн.
Араджис и Джерин взглянули на него. Пальцы обоих, как по команде, скрестились, и оба сделали одинаковый жест, отгоняющий зло.
— Чур, меня, чур, — воскликнул Араджис.
Джерин неистово закивал.
— Если это предзнаменование, — продолжал Вэн, — то никакие крики и трепыхания не помогут.
— Иногда и полевка может извернуться и укусить орла, несущего ее в своих когтях, — возразил Джерин. — Один шанс на тысячу или даже на тысячу тысяч, что она сумеет его поранить и он разожмет свои когти. Но этот шанс все-таки есть. Так и с предзнаменованиями: никогда не знаешь, удастся отвести беду или нет, но стараешься делать, что можешь.