— Если вы так любите друг друга и хотите быть вместе, то почему бы и нет?
— Потому что Япония далеко, — говорит Анаис, отвечая на его вопрос, но глядя на меня. — Потому что для Сева это может быть слишком далеко.
— Потому что Анаис может захотеть поехать в Японию одна и быть свободной, чтобы делать то, что она хочет, — говорю я, удерживая ее взгляд. — И она может не захотеть, чтобы ее жених следовал за ней, как влюбленный щенок.
— Я начинаю понимать, почему вы двое так долго никуда не ехали, — говорит Ноэль, закатывая глаза.
Он кладет одну руку на мое плечо, а другую — на плечо Анаис.
— Petite étoile, ты хочешь, чтобы твой Roi Soleil поехал с нами?
— Oui.
Ноэль усмехается и поворачивается ко мне. — Roi Soleil , ты хочешь поехать с твоей Petite étoile?
— Oui.
— En ben voila.73
Ноэль улыбается и неожиданно делает движение, целуя щеку Анаис, затем мою.
— Allez, les jeunes. 74Все улажено, так что пойдемте наслаждаться остатком нашей ночи.
Когда я возвращаюсь к своему столику с Анаис и Ноэлем, там уже собралась небольшая толпа. Пожилая пара, мужчина с длинными волосами и женщина в фиолетовом, стоят рядом с моими родителями, они вчетвером увлечены беседой.
Зак и Яков, оба в смокингах, стоят чуть поодаль от них и с наглыми улыбками рассматривают мои фотографии. Я встречаюсь с ними взглядом, когда прохожу мимо, но они кивают и ничего не говорят — несомненно, потому что там мои родители.
Уверен, что позже я узнаю их мнение.
Как только пожилая пара отходит от моих родителей, я официально представляю их Анаис и Ноэлю. В течение нескольких минут мы обмениваемся светской беседой. Затем Ноэль с ангельской грацией предлагает показать моим родителям экспозицию Анаис.
Я киваю ему в знак благодарности, когда он провожает их, и он отвечает одной из своих невыразимых улыбок, после чего исчезает.
Оставшись наедине, мы с Анаис стоим плечом к плечу. У меня перехватывает дыхание, когда ее взгляд пробегает по моей витрине: фотографии из Шотландии, но и другие тоже. Мой снимок, сделанный в художественной студии, где она сидит, скрестив ноги, на табурете. Снимок, на котором я целую ее в щеку — правдивый момент, замаскированный под фальшивый. Снимок, на котором она рисует меня.
— Они цветные, — наконец говорит Анаис. — Что случилось с твоей черно-белой эстетикой?
— Черно-белые снимки не были бы правдивыми, — отвечаю я. — Потому что если правда — это ты и мои чувства к тебе, то она должна быть цветной. Моя жизнь до тебя — Спиркрест — все было черно-белым. Но ты... ты желтый — прости, охристый — и синий, — я показываю на линии, которые нарисовал вокруг глаз, — и зеленый, и фиолетовый, и оранжевый. Ты — свет, краски и жизнь.
— Тебе не нужно было делать все это, Сев, — наконец говорит Анаис, снова поворачиваясь ко мне. — Я уже простила тебя, помнишь?
— Я не для этого все это сделал, и я не говорил всем, что люблю тебя, чтобы ты простила. Я сказал это, потому что это правда, и мне было приятно это сказать. Мне приятно каждый раз, когда я это говорю. Я люблю тебя, Анаис Нишихара, моя артистка, моя красавица. Не думаю, что мне когда-нибудь надоест любить тебя.
Она смеется и нежно берет мое лицо в свои руки.
— Я тоже люблю тебя, Северин Монкруа, мой импульсивный сказочный принц. Ты заставляешь меня чувствовать себя так, будто я всю жизнь была холодной, но когда я рядом с тобой, мне впервые становится тепло.
Я смеюсь и прижимаюсь губами к ее губам в призраке поцелуя. — Потому что я такой горячий?
— Потому что ты такой эмоциональный. — Она смеется и наклоняет голову. — Твои эмоции пылают как ад.
Обхватив ее за талию, я притягиваю ее ближе. — Это потому, что я должен испытывать эмоции для нас обоих, ты, маленький робот.
Она обхватывает меня за шею, прижимаясь ко мне. Ее кожа пахнет краской и летом.
— У меня есть эмоции, — протестует она. — Ты видел меня эмоциональной.
Я наклоняюсь и говорю ей на ухо. — Ты всегда эмоциональна только в спальне.
Она тихонько смеется. — Тогда ты знаешь, что тебе нужно делать, не так ли?
— Поверь мне, — пробормотал я, мой голос внезапно охрип, — я не думаю ни о чем другом.
Краем глаза я замечаю, как родители и Ноэль медленно пробираются к нам сквозь толпу.
Мамины глаза встречаются с моими, и она одаривает меня торжествующей улыбкой. Я бросаю на нее взгляд и с большой неохотой выпускаю Анаис из своих объятий.