Полли? Поппи? Она англичанка и студентка Спиркреста, поэтому я могу предположить, что она принадлежит к английскому высшему классу или является дочерью нуворишей, пытающихся возвыситься — явление, с которым я слишком хорошо знаком в последнее время. Я могу только предположить, что ее должны назвать каким-нибудь старомодным, но женственным именем. Элси, или Харриет, или Мейзи.
Не все ли равно?
Я притягиваю ее к себе и провожу рукой по одному из нежных золотистых витков ее волос. Мейзи — или как там ее зовут — неважно, помню я ее имя или нет. Все, что ее волнует, — это то, что я собираюсь сделать с ней сегодня, и престиж, который заключается в том, чтобы сказать всем, что она трахнулась с молодым королем.
Кстати, об этом.
Закари Блэквуд поднимается по тропинке к Старому поместью, его старинный кожаный портфель перекинут через грудь, книги под мышкой. Закари — самый умный ученик в школе и наследник одной из самых влиятельных семей Англии, и выглядит он соответствующе. Его смуглая кожа не имеет изъянов, тугие черные локоны идеально уложены, ботинки начищены до блеска. Целый сад значков украшает лацкан его безукоризненно отглаженного пиджака.
Он вежлив, культурен и быстро соображает.
— Ну, Сев! — зовет он, поднимаясь по плоским мраморным ступеням длинными шагами. — Что это за слухи, о которых все говорят? Неужели ты обручился летом и как-то забыл нам об этом сообщить? Я хотел первым лично поздравить тебя с бракосочетанием!
…И он самый высокомерный всезнайка, которого я когда-либо встречал.
Девушка рядом со мной, возможнно, Мэйзи, напряглась под моей рукой. Ради всего святого. Я не намерен жениться на этой девушке, но и не хочу выставлять ее на всеобщее обозрение. В нескольких шагах от меня Эван Найт, золотой мальчик Спиркреста, поднимает голову с места, где она лежала, прислоненная к его рюкзаку, и его светлые волосы ловят солнечный свет.
— Что? — спрашивает он с недоумением. — Ты обручился? Значит ли это, что ты собираешься жениться?
Эван, экстраординарный спортсмен и американская мечта, никогда не был самой яркой лампочкой в стае, какой бы золотой ни была его репутация.
Я закатываю на него глаза. — Нет, люди обычно обручаются для того, чтобы поприкалываться.
Эван хмурится. — Кто нассал в твои кукурузные хлопья, чувак?
— Никто не ссал в мои хлопья, придурок.
— Тогда почему у тебя такое плохое настроение? — спросил Зак, прислонившись к одной из мраморных колонн, поддерживающих изящную арку, которая защищает лестницу Старого поместья от дождя.
— У меня нет плохого настроения.
Ну, не было. Но это было до того, как бесцеремонно заговорили о моей помолвке. В присутствии моих самых близких друзей и первой девушки, которую я собирался трахнуть в этом году.
— Ну да, — говорит Закари, его губы слегка кривятся. — Конечно. Ты совершенно спокоен, здоров и так далее, и тому подобное. Рад слышать, что у тебя все так хорошо. Так кто же твоя невеста?
— Я не хочу о ней говорить, — огрызнулся я, бросив на него взгляд. — В моем понимании она не более чем ничтожная золотоискательница.
Рядом со мной Мэйзи, которая с каждой минутой выглядит все более обеспокоенной. Мне нечего ей доказывать, но у меня есть репутация, которую нужно поддерживать. Репутацию беззаботного, любящего повеселиться плейбоя, а не злого, эмоционального, занятого человека.
По ее взгляду я понял, что ей это не нравится, и когда она открывает рот, чтобы что-то сказать, я спешу внести ясность.
— Что касается помолвки, — быстро добавляю я, — то она ничего не значит. Она не продлится долго. Я даже не выбирал ее.
— Опять родители тебя за ниточки дергают? — спрашивает Яков.
Яков Кавинский, загадочный сын непонятного олигарха, сидит дальше всех от нас, у подножия ступенек, и курит сигарету. Несмотря на то, что его стрижка и синяки говорят о том, что от него нужно держаться подальше, Яков — самый принципиальный человек из всех, кого я знаю, со строгим кодексом чести, о котором, похоже, знает только он сам, но, тем не менее, неукоснительно соблюдает его. Хотя он немногословен, в его голосе отчетливо слышится сочувствие.
Из всех моих друзей Якову больше всех приходится иметь дело с контролирующими родителями.
Я вздыхаю.
— Они все это устроили и сообщили новость в конце каникул. Я помолвлен, помолвка продлится четыре года, а после университета мы поженимся — по их словам.
Мейзи наконец-то раскололась и отстранилась. — Ты действительно помолвлен?