— Я знаю, чего хочу, — говорит он низким голосом. — Я трахал тебя, потому что хотел трахать. Ты трахнула меня только для того, чтобы защитить фамилию Монкруа.
Глава 32
Заблуждение
Северен
Когда я последовал за Анаис в дендрарий, я даже не знал, что собираюсь делать.
Я шел за ней импульсивно, как будто меня куда-то занесло взрывом. Я ни о чем не думал, и чем ближе я подходил к ней, тем меньше смысла было в моей голове.
Прикосновение к Анаис вызывает короткое замыкание в моей голове.
От этого мои мысли шипят и обрываются, оставляя после себя только сырые эмоции. Когда я нахожусь рядом с Анаис, я должен лучше всего себя контролировать, но этого никогда не происходит.
Анаис всегда выводит меня из-под контроля.
Иначе зачем бы я сказал ей что-то подобное? Обвинять ее в том, что она трахалась со мной только для того, чтобы защитить фамилию Монкруа?
Я сказал это не потому, что верил в это, — я верил в это лишь наполовину. Может, ее семья и жаждет моего имени, но теперь я знаю Анаис. Возможно, ей все равно. Скорее всего, ей вообще все равно.
Так почему я это сказал?
Потому что мне надоело всегда быть тем, кто выходит из-под контроля. Потому что я упал — и все еще падаю — и хочу утянуть ее за собой в ту бездну, в которой тону.
Ты трахнула меня только для того, чтобы защитить фамилию Монкруа.
Как только я это произношу, мне хочется, чтобы у меня хватило сил вернуть все назад, сжечь эти слова.
Но уже слишком поздно; я ничего не могу сделать. Глаза Анаис — эти красивые глаза, которые мне так нравятся, — на мгновение становятся широкими. Затем черты ее лица застывают, как будто она внезапно превратилась в лед.
Она вся холодеет.
— Если ты так беспокоишься об этом, Северин, — тихо говорит она, в ее голосе звучит опасный лед, — то позволь мне раз и навсегда успокоить тебя. Мне не нужно твоя фамилия. Она мне совершенно безразлична. Вот правда, которую ты так отчаянно пытался узнать: Я согласилась на помолвку, потому что у меня не было выбора, но я приехала сюда, потому что это было частью моего плана — освободиться от него. Если ты мне нравился, то только потому, что ты мне нравился, а если я хотела переспать с тобой, то только потому, что хотела переспать с тобой. У тебя нет ни одной вещи — ни статуса, ни состояния, ни фамилии, — которая была бы мне нужна или необходима. Я не намерена оставаться помолвленной с тобой. Я не намерна выходить замуж за тебя. И никогда не собиралась.
Мой желудок опускается. У меня возникает тошнотворное ощущение падения в ничто. Ужасное тревожное чувство, зажатость в кишках. Я моргаю, и мой рот шевелится, пытаясь вымолвить слова, а голос становится грубым хрипом.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что я не бушевала, как ты, не означает, что я была готова согласиться на эту нелепую помолвку, Сев. — Ее слова впиваются в меня, такие холодные, что обжигают. — Но, в отличие от тебя, у меня был план. Я приехала в Спиркрест, потому что мне это нужно — я уеду, как только закончится учебный год, и не вернусь. Так что тебе не нужно беспокоиться о помолвке и о том, что у тебя украдут твое драгоценное имя. Ты можешь вернуться к своей идеальной жизни, к своим вечеринкам, шампанскому и всем своим прекрасным девушкам. У тебя есть мое благословение. Я буду жить свободно и надеюсь, что ты поступишь так же.
Мне хочется закричать, схватить ее, заставить объясниться. Она лжет? Должно быть, она лжет. Она всегда была такой спокойной, такой безэмоциональной — все это время я верил, что она просто готова смириться с решением родителей, а я не могу.
Как у нее мог быть план? Как она могла просто уйти и не вернуться? Неужели ее не волнуют последствия ее поступков?
Анаис тянется к ее шее, и у меня замирает сердце. Мой желудок сжимается.
— Не надо.
Мой голос низкий и тусклый.
В груди болит, как будто меня ударили ножом. Горло сжимается, а глаза горят.
Она расстегивает ожерелье, которое я ей подарил, — ожерелье с кольцом Монкруа — и протягивает его мне. Я отступаю назад, заложив руки за спину.
— Я никогда не собиралась оставаться твоей невестой, — тихо говорит она, — но я надеялась, что мы станем союзниками. Думаю, мы могли бы даже стать друзьями.
— Я не трахаю своих друзей, — вырывается у меня.